Он с шумом положил трубку и резко сел за стол. Гуров выжидающе смотрел на напарника. Наконец Крячко громко выдохнул.
— Ну? — поторопил его Лев Иванович.
— Баранки гну, Лева! Ответ пришел по «пальчикам».
— Только не говори, что это был покойный Чикатило. Или Ленька Пантелеев.
— Да лучше бы уж они, хотя с того света их достать труднее.
— Кто же?
— Хрен, которого уже почти два года поймать не могут.
— Погоди-погоди. Это не тот, на ком уже двенадцать «мокрых» грабежей висят?
— Да, тот самый. Ребята на «земле» его прозвали Неуловимый Джо. Только не потому, что он на фиг никому не нужен, а потому, что действительно поймать его не могут. Вот, теперь тринадцатый случай у нас. Чертова дюжина, блин.
— Твою же мать! До нас дошел.
Гуров покачал головой и тоже сел.
Ситуация действительно вырисовывалась интересная. Как правильно сказал Стас, уже почти два года по городу шла серия грабежей с убийствами. Жертвами, как правило, становились люди с достатком. Не олигархи, конечно, но у которых преступник находил чем поживиться. Везде эксперты находили одни и те же отпечатки пальцев. Но в уголовной картотеке они не числились, из чего следовало, что ни разу за свою жизнь убийца в поле зрения правоохранительных органов не попадал. Тот участок, на котором работали Гуров с Крячко, он до поры до времени обходил стороной. Теперь, по-видимому, решил это исправить. И начал именно с артиста небольшого районного театра Евгения Рузанова.
— Ситуация, названная в классике задницей, — прокомментировал Стас.
— Соглашусь, — кивнул Гуров. — Придется поднимать все связанные с ним дела.
— Как минимум. Что, кстати, о нем известно?
— Да мало что. Помню, когда эти дела объединили в серию и передали нам, в управление, ими занялся Егор Мельниченко.
— Он же до сих пор на больничном после аварии.
— Так-то да, но Орлов его дела по ребятам раскидал. А вот кому достался Неуловимый Джо, я уж и сам не помню. Потому что у Егора и похлеще там дела были.
— Тогда пойдем к Орлову. Один черт, дела объединены в серию, придется и Рузанова к ним подшивать. Ох, Лева, я-то думал, что будем просто заниматься нудятиной с этим артистом. А вместо этого поимеем головную боль, геморрой и еще тридцать три удовольствия.
Гуров вздохнул. Напарник был прав на все сто процентов. Или даже на двести.
Генерал куда-то собирался, когда оперативники пришли к нему — он как раз снимал с вешалки свой форменный бушлат.
— Разрешите, Петр Николаевич? — улыбнулся Крячко.
— Ох, ребята, не вовремя вы, — Орлов вздохнул и повесил бушлат обратно. — Что случилось?
— Убийство артиста Рузанова — дело рук Неуловимого Джо.
— Кого? — удивленно переспросил генерал.
— Убийцы и грабителя, которого уже почти два года поймать не могут, — пояснил Гуров. — Им занимался Мельниченко до того, как в аварию попал.
— А, понял. Паршиво дело.
— Петр Николаевич, а у кого сейчас эти дела?
— У Виктора Костина. Но у него сейчас и так завал, думаю, он будет не против, если вы подсобите.
— Спасибо, товарищ генерал.
— Да было бы за что. Ладно, парни, я в министерство. Надо успеть, а то с этим снегом неизвестно, сколько на дорогу уйдет.
Обратно к себе оперативники возвращались с двенадцатью папками с уголовными делами. Их коллега Костин не возражал, тем более что в эту кучу добавлялось еще одно дело. Да и Крячко заверил, что возьмут пока только посмотреть. Сгрудив все папки на старую тумбочку, оперативники переглянулись. Дела были не с кирпич толщиной, но и не тоненькие.
— Твои предложения? — подал голос Гуров.
— Разделить пополам и изучать по мере наличия времени. Я сегодня тоже планировал посидеть немного за бумажками. А то у меня их скопилось больше, чем у тебя, а сроки по некоторым поджимают.
— Идет. Мне сегодня еще после обеда на следственный эксперимент ехать.
— Это с тем мужичком, который соседей пострелял из охотничьего ружья?
— Ну да. Да там уж, считай, почти закончено. Стрелок во всем сознался, с доказухой полный порядок. Ну а эксперимент по закону положен. Тем более что его дело скоро в суд уйдет. А, чуть не забыл. Любимцеву надо позвонить.
— Терпения тебе, — усмехнулся Станислав.
Следователя Любимцева он откровенно недолюбливал, считая его редкостным занудой. Но при этом не спорил, что тот свою работу делал отлично, несмотря на то что работал в прокуратуре всего четвертый год. Гуров к нему относился как-то более снисходительно, хотя дотошность молодого следователя его порой тоже раздражала.