— Убили его недавно.
— О, ну тогда Верка может быть в запое.
— А я как раз хотел ее навестить.
— Попробуйте. Может, она сегодня трезвая. У них тоже не всегда деньги на выпивку есть. Но, бывает, находят. Жорик-то работает, а Верка дома сидит. Ну иногда где-нибудь с подружками мотается. Периодически, конечно, работает где-нибудь. Самое большее — года два. Тогда она уборщицей на колбасной фабрике работала.
— За прогулы выгоняли?
— Естественно. Но до увольнения по статье не доходило, всегда предлагали по собственному.
— Ну это стандартная ситуация. У нас, как показывают практика и жизнь, крайне редко увольняют за прогулы по статье.
— Это да. Там из разряда «легко сказать, да сложно сделать».
— В точку. А где муженек Веркин трудится?
— Да водопроводчиком в местном ЖЭКе. Там зарплаты не шибко большие, но и народ особо не держится. Поэтому этого придурка и не выгоняют, ни за пьянки, ни за прогулы. Так, премии лишат для острастки, и все. Если только сам не уйдет.
— И что представляет собой этот Жорик?
— А, — Соколов махнул рукой. — Тот еще обалдуй, даже хуже Верки. В юности, кстати, чуть под статью не попал.
— За что?
— За наркоту. Прихватили его с травкой, да парнише соскочить удалось — до статьи веса не хватило. То ли расфасовать успел, то ли дилер его наколол маленько. Сейчас, правда, не балуется, только бухает. Раньше в какой-то рок-группе играл.
— В «ДДТ»? — ухмыльнулся Стас.
Участковый хмыкнул.
— Ага, ему до них как до Китая раком. Да нет, с такими же волосатыми собирались и репетировали где-то в гаражах. Вроде даже выступали несколько раз. Но вторым Оззи Осборном Жорик точно не стал.
— Да уж, вот где таланты гибнут.
— Это точно.
— А у Жорика приводы за что были?
— Да за ерунду. То валяется пьяный где-нибудь на лавочке или на газоне, то по роже кому-нибудь съездит, опять же, по «синьке». Когда Жорка трезвый, он более-менее адекватный, а рюмку выпьет, так дурак дураком становится. Как и многие.
— Да, с такими о вреде пьянства говорить без толку.
— О чем и речь. С Веркой я пробовал говорить. Она вроде соглашается, мол, да-да, все понимаю, завяжу, работу найду. А потом все по-старому. Ей бы выгнать этого придурка, но куда там. Любовь до гроба, дураки оба.
— А родители Веркины, как я понял, там влияния не имеют.
— И я так понял. Видимо, тоже рукой махнули на непутевую доченьку. Да и, если говорить откровенно, что бы они сделали? Связали да под замок посадили?
— Ясно. Спасибо, Вадим. Пойду, навещу Верочку. Надеюсь, она будет трезвой.
— Если что, обращайтесь. Я здесь или на территории. Участок у меня не особо большой.
— А ты давно здесь работаешь?
— Почти три года.
— А раньше где был?
— В области. Жене повезло — здесь предложили работу. Мы с ней подумали, прикинули. Ну и махнули сюда. И мне местечко нашлось.
— У себя ты тоже участковым был?
— Ну да. Правда, участочек был не такой, как тут, — Вадим улыбнулся. — Маленько поприличнее в плане контингента. Но и тут работать можно.
— И где больше нравится?
Участковый пожал плечами.
— Да везде хорошо.
— А на повышение не думал? В райотдел, например.
— Думал. Пока возможности нет. Но если будет — воспользуюсь.
— И это правильно. Ты еще молодой, так что дерзай, и все получится.
Распрощавшись со словоохотливым участковым, Крячко отправился на территорию. Благо дом Веры Гасилиной был совсем недалеко.
Домом оказалась серая и обшарпанная пятиэтажка. Как только эти халабуды еще не посносили, мелькнуло в голове у опера. Хотя окраина, ничего удивительного. Похоже, цивилизация сюда долго добирается. Или вообще не добралась. Вдобавок ко всему Вера жила на пятом этаже. За время подъема опер оценил видавший виды подъезд, щедро украшенный рисунками и надписями, преимущественно матерно-похабного содержания, мусором и пятнами различного происхождения. Ремонт тут, похоже, не делали со времени строительства дома, то есть вообще никогда. Правда, дверь квартиры, в которой проживала нужная дама, была еще в относительно приличном состоянии, хотя было видно, что ставили ее давно.
Стас нажал на кнопку звонка. За дверью раздалась пронзительно громкая трель. Сперва было тихо, потом послышалось какое-то шебуршание.
— Кто? — спросил женский голос.
— Мне нужна Вера.
— А вы кто?
— Полиция.
— Зачем?
— Вера, мне надо с тобой поговорить. Насчет твоего брата.