— Как всегда. Так что приходи на поздравительную часть, а потом на дежурство.
— И концерт.
— Опять?
— А как же? Ребята снова выступают. Идешь, Лев Иванович?
— Куда же я денусь? — вздохнул сыщик. — Конечно, приду. Ты Наташе-то подарок купил?
— Завтра пойду. Как раз перед концертом. А потом с работы ей принесу сюрприз.
— Трупик свежеразделанный? — не удержался Гуров.
— Ага, и запакованный по разным сверточкам с красивыми ленточками. Кто еще из нас чернушник, Лева?
— Однозначно ты.
Предпраздничный день, равно как и последующий праздничный с двумя выходными, прошел относительно спокойно. Вопреки опасениям Крячко, Неуловимый Джо не стал портить оперативникам праздничные дни и ночи. Дежурство Стаса тоже выдалось мирным — обнаруженный гражданами труп бомжа, видимо замерзшего спьяну, особой возни и нервотрепки не доставил.
На праздник друзья, как и было оговорено ранее, встретились дома у Гурова. Сыщики поздравили жен, посидели за столом и душевно провели время. Правда, Лев Иванович все равно держал руку на пульсе. «Секретчики», в отличие от них, работали без выходных и праздников и могли дать о себе знать в любой момент. Но и у них, похоже, все было тихо. «Наверное, наш Джо все-таки вспомнил про выходные», — пошутил Станислав.
Литвиненко позвонил в первый рабочий день после праздников.
— Привет, Петрович, — ответил Гуров.
— И тебе не хворать, Лев Иваныч.
— Чем порадуешь?
— Похоже, рыбка ваша на горизонте замаячила. Так что заглядывайте сегодня ко мне в любое время, расскажу подробнее.
— Не вопрос. Как выберем время, подойдем.
— Жду. Можно даже без предварительного звонка, я буду дома, никуда не уйду.
— Договорились.
Сыщик посмотрел на Крячко, который разговаривал с кем-то по городскому телефону. Когда напарник повесил трубку, Лев Иванович посмотрел на него.
— Готовься, Стас, — сказал он. — Сегодня едем в гости.
— К кому? Куда?
— К Петровичу.
— Да ну? — оживился опер. — Неужели есть контакт?
— Похоже на то. Петрович не стал вдаваться в подробности по телефону, сказал, мол, приезжайте, узнаете все лично.
— Супер, Лева! Просто супер. Наконец-то мы сцапаем этого гаденыша.
— Ты погоди танцевать ритуальные пляски. Мы его еще не поймали. Вот как поймаем, тогда и будем плясать вместе.
— Главное, чтобы не соскочил.
— Не соскочит. Наживку мы закинули жирную.
— Когда в путь?
Гуров посмотрел на часы, потом на стол.
— Давай через полчасика. Я как раз все это бумагомарательство закончу.
Стас кивнул.
Через полчаса друзья покинули управление и направились к Петровичу. Тот жил не сказать чтобы сильно далеко, но и не особо близко. Поэтому воспользовались машиной Крячко, здраво рассудив, что ноги не казенные, а набегаться они еще успеют, и не раз. К тому же Стас с наступлением первых дней календарной весны впервые сел за руль после длительного перерыва: обильные февральские снегопады вынудили опера временно поставить «железного коня» в стойло, дабы не застревать постоянно в пробках в ненужные (да и нужные) моменты. С началом марта снег прекратился, да и температура немного приподнялась, из-за чего в дневное время периодически все начинало подтаивать.
Литвиненко обитал в девятиэтажном доме, построенном в последние десятилетия советской эпохи. Друзья поднялись на лифте на шестой этаж и нажали на кнопку звонка нужной квартиры.
Внутри еле слышно раздались шаги, потом небольшая возня (видимо, хозяин оглядел вошедших через дверной глазок), и дверь открылась.
— Приветствую, коллеги, — Сергей Петрович добродушно улыбнулся. — Заходите.
Скромная двухкомнатная квартира Литвиненко была, как говорили в народе, типичной холостяцкой берлогой. Некогда ее хозяин был женат, но в настоящий момент уже был лет восемь как в разводе. Здесь бытовала своеобразная смесь советского колорита и атрибутов современной жизни, вроде плазменного телевизора, компьютера и кухонных приборов.
— Проходите, — Литвиненко кивнул в сторону комнаты, когда гости сняли куртки и разулись. — Ванна вон там, полотенце на «змеевике», сиреневое. Сейчас чайку соображу. Или, может, кофе?
— Нет, давай лучше чай, — ответил Гуров.
Друзья помыли руки, прошли в комнату, служившую залом, и сели на старый скрипучий диван, покрытый выцветшим и изрядно протертым пледом. Обстановка для холостяка здесь была относительно приличной — не было разбросанных там и сям вещей или грязной посуды. Правда, вместо них валялись книги, газеты и журналы. Последние были преимущественно старого издания, типа «Юности» или «Нового мира».