- Шеф Валкер.
- Говорит инспектор Санчес из полиции Нью-Йорка. Я должен заявить вам об убийстве.
- Это вы звонили раньше, сегодня вечером?
- Да.
- Почему же вы не попросили нашей помощи, прежде чем отправиться в ваше предприятие?
- Я не располагал достаточными доказательствами, чтобы получить мандат на арест.
- Это вы виновник убийства?
- Нет, это одна дама, здесь присутствующая.
- Хорошо, сейчас приеду.
Телефонная трубка была вырвана из моих рук и положена на вилку.
- Что вы тут затеваете, боже мой? - завопила она.
- Я заявил об убийстве.
- Вы действительно хотите ее задержать?
- Не я. Мы находимся в Пенсильвании. Это полиция Пенсильвании задержит ее.
- Отличное удовлетворение для вас, не правда ли?
- Послушайте. Главному комиссару послали два пальца, и один инспектор был уверен, что я на этом сломаю себе голову. Я выиграл дело. Я спас жизнь этой женщины. Вы отдете себе в этом отчет?
- А потом?
- А потом? Ну что ж, я вам это скажу. Все это будет фигурировать в моем послужном списке, больше ничего.
Она даже не слушала меня.
- Вы хотите сказать, что ее будут судить, потому что она убила его? Тогда, когда он собирался убить вас?
- Ее не осудят за это дело, это убийство в целях самозащиты. Главный судья не осудит ее после того, как я выступлю как свидетель.
- Тогда дайте ей убежать.
- Дать ей убежать? Но она должна быть судима в Нью-Йорке по обвинению в убийстве своего мужа.
- Вы не перестаете мне говорить о законах, но я посмотрела на ее лицо и на ее пальцы, и я понимаю, что она должна была пережить за эти последние дни и я говорю вам, что вы негодяй.
Я стал ей объяснять, что отлично знаю, что ей пришлось пережить. Почему же, к дьяволу, по ее мнению я проводил без сна, стараясь отыскать место, куда он запрятал ее? Что она воображала, что эта женщина не вызывает во мне жалости? И вместе с тем, моя работа состояла в том, чтобы довести ее до суда, где ее будут судить. Сам я никого ни сужу. Но она совершенно не дала мне говорить.
- Я... - начинал я.
- Посмотрите на нее! Но посмотрите же на нее, гнусное отродье флика.
Все же она заходила слишком далеко. Что касаеся докторши, я не старался смотреть на нее. Это разрывало мне сердце. Он убила человека, которого любила, человека, который татуировал ее, отрезал ей пальцы, заставлял позорить свою профессию, пренебрегая самыми святыми чувствами, заставил убить своего мужа, и теперь она в свою очередь плакала над ним! Я никогда не понимал женщин: могут пройти века, а она все равно останется для меня загадкой.
Герцогиня с нежностью и осторожностью хорошей сиделки поставила ее на ноги. Она заметила портфель Хенли и обследовала его содержимое. Потом она повернулась ко мне.
- У вас есть с собой топливо?
- Что?
- Сколько-нибудь денег?
- Около пятидесяти долларов. Что вы...
- Дайте их мне.
Я смотрел на нее с открытым ртом.
- Вы боитесь, что я не отдам их вам?
Я отдал ей деньги.
- Завяжите вашу руку: она кровоточит.
Я совершенно забыл о ней и теперь стал оборачивать ее бинтами. Я чувстовал себя как старший брат, у которого родился маленький братец. Я был достаточно велик, чтобы сам о себе заботиться.
- Теперь послушайте меня, - продолжала она. - Я увезу ее в Мексику. Я смогу достигнуть ее через три дня.
Зная ее манеру водить машину, я не удивился бы этому.
- У меня с собой есть все необходимые документы для получения любого кредита, - продолжала она. - В понедельник я куплю все необходимое. А в портфеле есть ампулы с морфием и снотворные порошки. Я буду держать ее большую часть времени усыпленной. В Мексике я знаю хорошего врача и спокойный, изолированный дом, который я смогу нанять. Этот дом находится на окраине Мехико сити, там меня знают и там будут скромны в своих вопросах. Когда она выздоровеет, она больше никогда не сможет оперировать, но она сможет делать там целую кучу дел под фальшивым именем. Она может работать по диагностике, по профилактике.
- Но, боже мой, что это вы тут рассказываете мне? Она совершила два убийства и вы хотите, чтобы я позволил ей бежать? Для того, чтобы вы стали героиней, а она доктором швейцаром женского рода? Теперь, когда я уже вызвал начальника полиции?
- Вам нужно только смотреть в другую сторону. Я совершенно не намерен смотреть в другую сторону! А потом, как я смогу доказать, что я нашел ее, когда ее здесь не будет? Ради бога, да подумайте вы хоть немного!
- Не будьте вульгарны и поцелуйте меня. Я посмотрел на нее. Она спасла мне жизнь. Самое меньшее, что я смогу сделать для нее, это дать ей взамен другую жизнь.
- О господи! - вырвалось у меня.
Я поцеловал ее. Она не сможет никого теперь целовать долгое время после этого поцелуя. Что касается меня, у меня не будет к этому никакой охоты. Никто в моих глазах не будет иметь никакой привлекательности.
- Я вам пришлю весточку из Мексики.
Я услышал вой сирены, который доносился со стороны Нью-Хопе.
- Торопитесь, вы сумасшедшая! - закричал я.
Я поднял докторшу на руки и был удивлен тем, какая она легкая и миниатюрная... Это было бы не слишком большей честью для полиции Нью-Йорка - посадить такую измученную женщину.
Я посоветовал герцогине захватить с собой две подушки и покрывало.
Она согласилась со мной и захватила также и сумку доктора Хенли. Я усадил доктора Лион на переднем сидении Мазерати, обложил подушками и прикрыл покрывалом. Ее рука по-прежнему кровоточила.
- Ну, отправляйтесь, - сказал я. - Вы сможете, когда проедете несколько километров сделать остановку, чтобы перевязать ей руку и дать снотворное. Возьмите направление на юг и езжайте медленно, пока вы не выедете из пределов Пенсильвании.
Она села за руль и застегнула оба пояса безопасности.
- Хорошенько берегите мою машину, - сказал я ей, - делайте профилактику через каждые семьсот километров.
- Знаете, - сказала она, - если вам не надо будет делать что-нибудь особенно срочное здесь в течение этого месяца, и если вы окажетесь в Мехико сити, то можете проехать в "Мария Кристина" и бросить взгляд в тамошний бар. Вы рискуете там встретить меня. Я буду пьяна, но не очень пьяна, но все-таки пьяна. И я не буду отзываться ни на чьи предложения.
- Почему это?
- Я буду держать себя свеженькой, Пабло. Если вы меня попросите, я буду держать эту свежесть для вас.
- Согласен. А я займусь тем, чтобы разогреть вас.
Она квалифицированно сманеврировала, сделав полукруг на узкой улице.
Я смотрел на нее. Он повернулась на своем сидении, послала мне воздушный поцелуй и быстро отправилась в путь. Она переехала через маленький мост и исчезла с поля моего зрения. Пятнадцать секунд спустя, появились красные, мигающие огни полицейской машины.
Начальник полиции вышел из автомашины.
- Это вы, Санчес?
- Да.
Листья кустов освещались красным каждые три секунды.
- Пошли.
Мы поднялись наверх. Начальник полиции посмотрел вокруг.
- Где эта женщина?
- Она уехала.
- Вы, что, шутите?
- Она удрала на моей машине, пока я старался определить, жив или нет Хенли.
- Вот это да!
- Вы хотите знать ее описание?
- Да-а, - проворчал он разочарованным голосом. Это может пригодиться, не так ли?
- Ваше состояние мне кажется вполне обоснованным, шеф, - сказал я. Но в конце концов, как я мог знать...
- Дайте мне ее описание, да поподробнее, прошу вас.
Он принимал меня за совершенного болвана, и может быть не совсем не прав.
Я подробно описал ему свой Ольдс.
- Подождите, подождите...
Мы спустились вниз и подошли к его машине. Он включил радиопередатчик.
Я описал ему все детали. Я сказал ему, что задний стоп-сигнал имел разбитое стекло. Левое. Это не соответсвовало истине, но такие подробности доставляют большое удовольствие фликам.