— Ну и что? Я бы как-нибудь через него перепрыгнул. Но книзу бак отогнуться не мог.
— Вы знали об этом точно?
— Еще бы! Думать надо! При тяге вправо у тебя ничего не может отогнуться книзу.
Поручик Алеш покрутил головой и вздохнул. Через полчаса ему предстоял самостоятельный полет.
— Дело в том, что человек никогда не может точно знать, что может случиться, — продолжал Мартинек, — но, если что-нибудь случается, он должен знать, что же, собственно, произошло. — Немножко приободрившись, он бросил интригующе: — Вот зайдет как-нибудь сюда начальник штаба Марван, так вы его спросите, как он однажды узнал о том, что с ним случилось. — Он сделал паузу и дождался своего.
— А вы не могли бы нам об этом рассказать?
— Могу, конечно. Катапультирование на высоте сто метров. Теоретически — это отчаянная попытка без всякой надежды на спасение. Его как-то немножко подкинуло вверх, и парашют раскрылся в тот момент, когда Марван уже копал носом картошку. Удар о землю оказался не смертельным, но радости от этого было мало. Минут десять он лежал без сознания. Когда он пришел в себя, то увидел, что над ним стоит паренек в соломенной шляпе, тормошит его и кричит: «Кто за это будет платить? Кто за это будет платить?» Марван огляделся и увидел, что его пятнадцатая снесла крышу прелестного домика неподалеку. Так он узнал, что случилось, и снова потерял сознание.
По теплушке пронесся хохот. Тот, кто не знает этих парней и их профессию, наверняка подумал бы, что хохот был слишком грубым. Но дело в том, что отношение к жизни и смерти у летчиков несколько иное, нежели у обычных людей. Ни в этом, ни в каком другом подобном помещении никогда не прозвучала шутка по поводу случая, который действительно кончился трагически. Однако если человек выберется из этой переделки живым, то это всегда рождает шутки. Это один из способов хоть немножко приостановить появление преждевременной седины.
— А как было, товарищ капитан, с тем трактором?..
Мартинек сделал непонимающее лицо.
— О вас говорят, что вы однажды пролетели под трактором.
— Чепуха это, грубая ложь, и вообще… Вы прекрасно понимаете, что под трактором пролететь нельзя.
Он позволил улетучиться своему в совершенстве разыгранному возбуждению, а ребята ждали. Они знали, что объяснение все равно последует.
— Действительно, я был ниже метров на двадцать того трактора. Но клянусь, я не пролетал под ним.
Речь шла об одной из проделок Мартинека, о которой командир узнал не от кого другого, как от главного врача районной больницы.
Примерно в сорока километрах от аэродрома тянется прелестная длинная и ровная долина, по которой течет романтическая речушка. Между аэродромом и долиной возвышаются несколько холмов, так что долина находится вне доступности радаров. При отработке полетов на минимальной высоте Мартинек выбрал этот район. Для МиГ-19, потолок которого достигает двадцати километров, понятие «минимальная высота» заключает в себе совершенно иной смысл, чем, скажем, при полетах на тренировочных самолетах в Свазарме. Только для Мартинека полет на минимальной высоте означает полет низко над землей. Он пролетел над этой долиной на высоте едва ли двадцати метров и проделал это упражнение три раза в течение тридцати минут. При последнем полете на склоне над собой он увидел едущий без водителя трактор. Кинув взгляд на местность, заметил и тракториста, испуганно убегающего к лесочку.
Мартинек признался в этом только тогда, когда позвонил врач психиатрического отделения, чтобы узнать, правда ли то, что им постоянно повторяет один из членов сельскохозяйственного кооператива, которого они никак не могут вывести из шокового состояния. Больной твердит, что реактивный самолет трижды пролетел под его трактором.
Это был один из трюков, из-за которых Мартинек до сих пор ходит еще в капитанах. Поэтому он не очень любит о нем рассказывать.
Поручик Алеш понял, что нужно переменить тему, и хотел уже было попросить рассказать о какой-нибудь из шести встреч Мартинека с нарушителями воздушных границ. Но в это время из громкоговорителя донеслось:
— Капитан Мартинек, немедленно явитесь к командиру полка!
Это плохо.
— Сегодня все очень плохо, — прошептал Мартинек. Он надеялся, что его случай будет разбираться на предполетной подготовке к завтрашнему летному дню. Вслух он проворчал несколько скомканных фраз, потому что, когда вызывает командир, случайно выскочившие слова не должен понимать даже тот, кто их произнес, и вышел.