Параллельно с очерками Вихрев писал рассказы. В 1933 году в Московском товариществе писателей он выпустил книгу «Освобождение раба», в которой собраны произведения 1927—1932 годов. Рассказ, давший название сборнику, идейно перекликается с очерками писателя о Палехе. Подобно тому, как томился талант «богомазов», скованный частнособственническим миром, пленником этого мира была и копия известной статуи «Скованный раб», изваянной великим итальянским скульптором Микеланджело. Во время реквизиции одной из богатых квартир бригада коммунистов освобождает «Скованного раба» из «буржуазного плена». Этот эпизод в рассказе Вихрева наполнен глубоким символическим смыслом. Освобождая людей от власти вещей, те, кто делал революцию, видели грядущее как расцвет прекрасного, где искусство будет подлинно свободным и доступным всем. Освобождение «Скованного раба» — это освобождение могучих творческих сил народа.
Николай Зиновьев и Ефим Вихрев.
Последние годы жизни Вихрев работал над циклом коротких автобиографических новелл «Родники», которые составили основу книги, вышедшей в 1936 году под этим названием в Ивановском областном издательстве. Это рассказы о мире, родившем и воспитавшем будущего писателя. В них господствует лирическая стихия, связанная с неизгладимыми впечатлениями, теми «чистыми родниками жизни», к которым прикоснулся писатель в детстве. Вихреву удалось передать своеобразие детского видения мира, которое отличается непосредственностью, красочностью и поэтичностью.
Творческий путь Вихрева оборвался очень рано. Его последняя работа выполнялась по поручению М. Горького. Для специального номера журнала «Наши достижения», целиком посвященного развитию и успехам народного искусства СССР, Вихрев готовил очерк о современном Палехе. Приехав туда, он простудился, заболел и скончался 2 января 1935 года.
С детских лет тянуло Вихрева к людям с творческой жилкой. «Нет ничего выше и прекраснее творчества, — писал он. — И нет большего наслаждения, чем сгореть в высоком творческом огне». Основные герои Вихрева — это те, кто способен творить, мечтать, украшать жизнь, делать ее радостной для окружающих. Таков веселый и добродушный поэт Серафим Огурцов, щедро читающий свои стихи на перекрестках улиц Иванова («„Стенька Разин” на Уводи»). Таковы палешане, целое созвездие талантов, разбуженных революцией (очерки «Палех»). Сгорели в творческом огне безвестные миру художники — овчинник Капитон Воробьев из рассказа «Ножницы» и поэт-самоучка Балденков из рассказа «Бедный гений». Судьбы этих людей, чья жизнь протекала главным образом до революции, оказались трагическими. Повествуя о них, писатель показывал, как много в народе талантов и нерастраченных творческих сил. Горестная судьба Капитона и Бедного гения в какой-то мере оттеняет совершенно иную, счастливую творческую судьбу Голикова и Баканова, Вакурова и Маркичева, Ватагина и Дыдыкина, Котухина и Зиновьева и многих других палешан, ставших признанными художниками. Обо всех своих героях, о их творческом труде Вихрев написал с чарующей доброй улыбкой, с нежной любовью и восхищением.
***
С оригинальным и самобытным искусством палешан Вихрев познакомился в 1925 году через художника И. И. Зубкова. В очерке «Соцветие Иванов», написанном спустя три года, писатель дал ему такую характеристику: «Иван Иванович Зубков — большелобый философ с бородой Христа. Он живет в деревне Дерягино, где у него старинный дом, полный старинных портретов и образов. Это редкий знаток литературы и крестьянин-середняк, которому знаком голос «наития»: где-нибудь во дворе, копаясь в навозе, неожиданно бросит вилы и убежит наверх — в свой рабочий мезонин, к краскам и кисти». И. И. Зубкову в книге «Палех» целиком посвящен очерк «Се изб древенчатый живот», в котором описана первая встреча автора с этим художником. Именно он пригласил Вихрева в Палех: «Приезжайте. Посмотрите».
Другой источник знакомства с Палехом — жена писателя Елизавета Николаевна, урожденная Сафонова, коренная палешанка. Это ей посвятил Вихрев первое издание книги «Палех».
Писателя поразили и сразу же, при первой встрече, захватили поэзия красок, богатство и разнообразие талантов, увиденных в Палехе. Особенно привлек внимание Вихрева «первый искусник» из палешан Иван Иванович Голиков, виртуозно расписавший шкатулку на тему его стихотворения «Курган» (1926).
Вскоре писатель начал выступать со статьями и очерками о Палехе и палешанах на страницах газеты «Рабочий край» и в столичных журналах. Он скрупулезно изучил историю Палеха и творчество отдельных художников. Он хорошо знал жизнь и быт палешан. Но, стремясь быть предельно правдивым и точным, он не довольствовался известным: рассылал художникам анкеты, запрашивал автобиографии мастеров, заказывал фотографические материалы и, чувствуя, что и этого недостаточно, приезжал в Палех сам. Причем это не были краткосрочные «творческие командировки». Вихрев жил одними думами и заботами с художниками, он был для них свой человек, и поэтому Палех открывался перед ним как бы изнутри. Отсюда проистекает особая достоверность его очерков.