Когда Дёмин понял, что обошел все комнаты и что каждая палехская шкатулочка вывернула ему свое алое бархатное нутро, его замутило от несуществующего тлетворного запаха смерти в квартире. Делать вдохи становилось все сложнее и сложнее, ведь крепла уверенность в том, что еще немного и в ноздри бросится — Дёмин точно не знал, что это за средство — лекарственный запах, сопровождавший бабушку в последние ее дни. Это был эфирный аромат с примесью едкого спиртосодержащего раствора и ягод, что делало его еще более отвратительным.
В действительности, в жилище после многочисленных проветриваний можно было уловить только ароматы ветхой мебели и гниющего дерева, однако Дёмину не удавалось преодолеть себя и сделать полноценный вдох. Кру́гом пошла голова, хичкоковские птицы были готовы атаковать, предварительно закружившись в железном кольце, обрамлявшем лоб Дёмина. Он почти слышал фарфоровые громыхания рыб по полу на фоне гула мистической стройки и почти видел потусторонний голубой свет из своей детской комнаты.
Скорее прочь! Гнать из склепа, в котором замурована лучшая часть жизни, лучшая часть самого себя! Вывалиться за порог взбунтовавшейся памяти и освободиться от вины за предательство Шурочки, который всегда знал, кем хочет быть. Дёмин же — вставший на чужое место фантом, вот почему его выкуривают немилосердными способами из дома, в котором может жить лишь настоящий мальчик, а не вымышленный мужчина.
На улице Дёмину стало легче. Вещи не погнались за ним по лестнице, но долго бились в дерматиновую щеку двери глухо и, как показалось, жалобно.