Итак, мы подходили к нашему жилищу гордо неся на плечах богатую добычу. Женщины выбегали нам навстречу; жёны бросались обнимать своих мужей, матери не могли нарадоваться на своих вернувшихся подростков, многие из которых ходили на охоту впервые. Только одна мать была расстроена – та, которую огорчил ее нерадивый сын Хяга. Мы, как могли, успокоили ее, что он всё-таки жив, хоть и болен, и идёт следом. Тхазус даже предложил остальным, несмотря на усталость, пойти на поиски и, если надо, принести его на руках, как сделали бы со всяким, получившим рану на охоте. Но Хяга вскоре приплелся сам и его мать и другие женщины стали заботиться о нём, предложили ему отвар из целебных трав.
Весь день мы пировали. Вырезая из туш лучшие куски – языки, печень, мышцы спины, – мы поджаривали их на большом костре, разожженном по этому случаю снаружи жилища. Мяса хватало всем в избытке, оставшиеся куски мы складывали про запас в глубокие ямы, прикрыв их шкурами и привалив от хищников тяжёлыми камнями. За едой мы не спеша рассказывали женщинам о нашей охоте, вместе спели новую песню, а на скале в жилище нарисовали важнейший момент этой трудной, но удачной охоты – схватку с большерогими оленями.
Только Хяга нас огорчал своей странной болезнью. Тхазус подробно рассказал его матери, как обстояло дело, затем подозвал самого Хяга и стал объяснять ему про незыблемость утесов, что нет необходимости искать на небе неподвижную звезду, когда всё необходимое есть на земле. Хяга почтительно слушал его, не возражая, но вечером, как только стемнело, пошёл прочь от стоянки в темноту. На этот раз его пытались остановить, но он бросился бежать, несмотря на то, что даже не был одет для ночного холода. Он так отчаянно бежал наугад в темноту, что взрослые не смогли его догнать, не решившись так бежать в темноте – тут недолго было, споткнувшись, получить травму! Из-за этого отчаянного безумца, его несчастная мать проплакала всю ночь. Наутро он опять вернулся, опять замёрзший и расстроенный.
Для всех наступили сытые времена, мяса было в избытке, и всё было бы совсем хорошо, если бы не Хяга…
На следующую ночь он опять ушел, несмотря на теперь уже совсем явные признаки поселившегося в нем духа болезни – жар, и слабость, и обильное истечение из носа. Днём он, как мог, отсыпался, а ночью опять уходил, так что думали уже его связать и положить в дальний угол жилища, но побоялись, что он этого не переживёт, до того он стал слаб от своей болезни.
Наконец, очередным утром, после очередной бессонной ночи, он вернулся как никогда слабым, но очень радостным. Он был так слаб, что даже не смог дойти до жилища, куда его внесли и положили поближе к огню, а он улыбался и сказал, что нашел неподвижную звезду и теперь может любому показать её. Его, конечно, не стали слушать, решив, что он, скорее всего, бредит, да и зачем вообще эта звезда, когда есть утёсы?.. Днём он был очень горячий и мокрый, потом вдруг стал прохладен, но всё ещё бредил про неподвижную звезду тихим-тихим голосом, а затем, вдруг замолчал и стал совсем холоден… Хяга умер.
Между утесов, на видном месте, у жилища ему выкопали могилу – не очень большую, но и не тесную. Тем не менее, ему крепко связали ноги – не со зла, а просто чтобы хотя бы теперь он лежал спокойно и не пошел смотреть на свою звезду. Его мать горько оплакивала его, а Тхазус опустил в могилу отличное рубило, чтобы Хяга не был с пустыми руками; положили также запас пищи. Украсив могилу охрой и сделав сверху небольшое жилище из костей и шкур, мы стали готовиться к переселению на новое место. Испокон веков известно, что когда в стоянке кто-нибудь умирает, это значит, надо менять место. Иначе злые духи, слетевшиеся на умершего, будут вредить живым. Впрочем, даже когда никто не умирает, мы тоже часто переселяемся, чтобы поспеть за стадами животных в степи. Итак, привычно сняв шкуры и вынув из земли крупные кости, образующие стены нашего жилища, собрав оружие и орудия, и достав из ям оставшееся мясо, мы, нагруженные, тронулись в путь.
Мы держали путь, оставив солнце по правую руку. Впереди, мы знали, будет множество знакомых утесов, где удобно будет расположить жилище. Если же жилище расположить в степи, во время грозы на него может наброситься молния – это очень опасно! Поэтому нет ничего лучше и надёжнее утесов – они защищают и от молний, и от ветра, кроме того, помогают найти путь в степи. Первую гряду утесов мы хотели миновать не останавливаясь, потому что там был когда-то похоронен Гхерзус, а значит, наверняка обитали злые духи. Однако тут вдруг странно повёл себя Тхазус. Он сказал, что хочет пойти посмотреть на могилу Гхерзуса. А мы, мол, можем продолжать путь дальше, если хотим, он без труда нас потом догонит. Как известно, спорить с ним было бесполезно, и мы молча пошли дальше, а он поспешил к отдельно стоящему крупному утесу, где, как он отлично помнил, располагалась могила его старшего друга и учителя.