У Лондона в 1921 году сложились непростые отношения не только с Хашимитами, но и с сионистами. Лидера радикальных сионистов Владимира Жаботинского англичане в 1920 году посадили в тюрьму, а в 1930 году, когда он был в Южной Африке по сионистским делам, колониальное ведомство его уведомило, что возвращаться в Палестину он больше не имеет права. С остальными сионистами англичанам пришлось сотрудничать, однако большого энтузиазма в их отношении британская администрация не испытывала. Во-первых, сионистское движение оказалось тотально «красным». Их еще называли сионистами-социалистами. Для такого ярого антикоммуниста, как Уинстон Черчилль, на самом пике противостояния с большевиками сотрудничество с «красными сионистами» в сердце христианской цивилизации на Святой Земле было, вероятно, анафеме подобно. Во-вторых, еврейское присутствие в Палестине стало камнем преткновения в отношениях англичан с арабами. Подавляющее большинство мусульман на Святой Земле видели в сионистах британских ставленников, хотя это не соответствовало действительности. Арабы боялись, что в Палестину приедут миллионы евреев, создадут здесь свое государство, изгнав при этом мусульман со своей земли. Они не совсем понимали, что евреев сюда в таком количестве не пустят англичане, потому как Лондон считал Святую Землю своей и делить ее ни с кем не собирался ни с арабами, ни с евреями. А главное, никакие миллионы евреев ехать в Палестину в 1921 году не собирались. До прихода Гитлера к власти в 1933 году еврейская иммиграция в Палестину составляла в среднем порядка 15 тысяч человек в год, причем четверть приехавших спустя некоторое время возвращалась обратно в Европу. Иными словами, евреи совершенно не хотели ехать в Палестину. У Британии нет союзников, у Британии есть интересы, сказал однажды английский премьер-министр Палмерстон. У Лондона не было на Ближнем Востоке друзей ни среди евреев, ни среди арабов, ни среди местных влиятельных кланов, будь то аль-Хашими, аль-Нашашиби или аль-Хусейни. У Лондона были здесь лишь свои интересы, часто шедшие «в серьезный разрез» с интересами тех людей, которые здесь жили. Англичанам не удалось найти ни с кем компромисса, поскольку они его не искали, полагаясь целиком на свои грубую силу и мягкую силу, плетя за кулисами циничные колониальные интриги, в чем были непревзойденными мастерами.
Полковник Лоуренс, верховный британский комиссар Сэмюэл и эмир Трансиордании Абдалла на аэродроме в Аммане, 1921 год
Надо, однако, признать, что после того как политические волнения на подмандатных британских территориях утихли, в регионе начался экономический подъем. Особенно бурным был рост в Палестине где англичане начали осуществлять крупные инвестиции в общественную инфраструктуру и строительство. В экономическом плане Палестина представляла собой до прихода англичан печальное феодальное зрелище. Сельское хозяйство было в регионе основным видом занятости для подавляющего большинства местного населения, но плодородной почвы в Святой Земле было мало, вокруг одни песок и камни. Половиной Палестины была пустыня Негев. В соседней Трансиордании дела с землей обстояли еще хуже, намного хуже: почти 90 % территории эмирата занимала Сирийская пустыня. Пустыня была на Синайском полуострове, половина Сирии была пустыней, Аравийский полуостров представлял собой одну огромную пустыню. Когда Моисей водил евреев сорок лет по пустыне, это было не былью, а чистой правдой: здесь везде кругом была одна пустыня, в которую теперь в начале XIX века сионисты хотели привезти миллионы евреев, и чтобы они обязательно вернулись к своим ветхозаветным истокам – занялись сельским хозяйством… в пустыне. Вопрос с землей, который так остро стоит в центре палестино-израильского конфликта уже столько лет, кроме большой идеологической составляющей имеет еще и финансовую подоплеку, о которой редко говорят. До прихода англичан почти вся земля на Святой Земле, как и везде на Ближнем Востоке, принадлежала небольшой кучке местной знати, которая сдавала ее в аренду крестьянам, деря с них за это три шкуры. Таковой была экономика в Египте, в Персии, в Сирии. Богатые латифундисты и нищие крестьяне. Приход Британской империи на Святую Землю в одночасье озолотил палестинскую знать, поскольку стоимость их главного актива – земли – мгновенно взлетела до небес. Теперь ведь они жили в Англии, и земля их была, следовательно, английской, и стоила она, следовательно, совсем другие деньги. Тут еще появились евреи, с маниакальным рвением принявшиеся скупать всеми законными и незаконными способами землю для создания сельскохозяйственных коллективных хозяйств. Социалистические сионисты таким образом хотели вырастить на просторах Палестины нового еврейского человека, не обитателя польского гетто, но гордого труженика социалистической сельскохозяйственной общины, где в коммунальной столовой на самом видном месте висел бы портрет Карла Маркса. Жертвой такого положения дел стали арабские крестьяне, те, которые арендовали землю. Стоимость их аренды резко возросла, и многие с такими платежами стали не справляться. Одновременно англичане начали повсеместное строительство и развитие – дороги, больницы, школы, общественные здания – для такого строительства потребовалось большое количество рабочих рук. Арабские крестьяне стали переезжать в города, в Палестине началась стремительная урбанизация, индустриализация и британская колонизация. К 1929 году, когда началась Великая депрессия, Палестину было не узнать. Меньше чем за десять лет эта некогда отсталая окраина Османской империи, в которой все имевшиеся автомобили можно было пересчитать на пальцах одной руки превратилась в мандатное государственное образование, чья экономика пребывала на уровне, сравнимом со странами Восточной Европы.