22 сентября в лагерь привезли зимние палатки. Это очень взволновало всех: ведь мы ждали освобождения до наступления зимы. Ночью никто не смог сомкнуть глаз. У многих из пожилых случились сердечные приступы. 25 сентября в лагерь прибыла новая группа арестованных. Среди них опять были дети не старше 12 лет.
Через три дня настал праздник Ид аль-Адха. После подъема со всех сторон начали раздаваться крики: "Аллаху Акбар! Ля иляхи иллялах!" Солдаты пытались заставить нас замолчать. Но безуспешно. Неожиданно мы услышали сильный шум за пределами лагеря. Все выскочили из палаток и увидели: в сторону лагеря направлялась колонна женщин, стариков и детей. Они скандировали: "Аллаху Акбар! Смерть тиранам!" Израильские солдаты пытались преградить им дорогу. Но толпа двигалась к лагерю. Это были наши отцы, матери, жены, сестры и дети. Мы бросились к колючей проволоке. Раздались выстрелы, полетели гранаты со слезоточивым газом. Мы были готовы на смерть. Демонстранты стали швырять камни. Началась свалка. Мы тоже взялись за камни. В нас стали стрелять. Парня рядом со мной ранило в руку. Но здоровой он все швырял в солдат булыжники. Сраженные пулями упали на землю Зохейр, Али, Мухаммед. Мы пытались сломать ворота. Другие рвали колючую проволоку. Но шквальный огонь остановил безоружных людей. Бунт был подавлен, зона очищена от раненых и убитых. Но эта гроза окрылила нас. Мы поняли, что добились многого.
Через четыре месяца меня выпустили на свободу. Я вышел из этой могилы. Перед этим от нас потребовали, чтобы мы ничего не рассказывали о происходившем в "Ансаре". Нас доставили в Тир, где израильский военный комендант объявил нам: "Справедливость восторжествовала. Армия обороны Израиля установила, что вы невиновны". Мне позволили вернуться на родину.
Рассказ узника лагеря "Ансар" (из "Военного дневника" полковника израильской армии Дова Иеремии)
"С момента ареста нас всех без разбора били, морили голодом и жаждой, унижали. По меньшей мере семь заключенных умерли. В Израиль нас транспортировали автобусом. Когда мы не понимали приказов или выполняли их недостаточно быстро, нас били. Глаза всем завязали. В автобусе каждого заставили опустить голову на стоящее впереди сиденье. Всякое другое движение наказывалось побоями.
В Бияде колонна остановилась, солдаты вышли по нужде. Нам выйти не разрешили. 55-летний Абу Сухейль Али из Айн эль-Хильве, сердечник и диабетик, плохо себя почувствовал. Он все просил, чтобы ему дали выйти глотнуть воздуха. Перед остановкой в Бияда, когда автобус еще двигался, солдат вытолкнул его наружу. Он упал на обочину и умер. Его сын Сухейль был в автобусе. Он хотел выскочить, чтобы помочь. Но его остановили и жестоко избили. Тело скончавшегося унесли солдаты. Семья в Айн эль-Хильве так и не получила тело, ей не известно, где его закопали.
В Магидо (в Израиле) допросы сводились в основном к требованию признать, что все мы члены одной из палестинских организаций. В конечном счете все "признавались". Было ясно, что избиения будут продолжаться, пока не вырвут признания. Нас заставили облачиться в военную одежду, которая служила затем в качестве "доказательства" для следователей, которые утверждали, что в момент ареста мы были "солдатами".
Обычно нас допрашивали группами по пять человек. Одного допрашивали, а остальных заставляли смотреть, чтобы сделать сговорчивее. Допрашивающие держали на поводках собак. В Магидо была яма, окруженная колючей проволокой. Там держали некоторых заключенных. Били дубинками всегда одни и те же — специалисты. Они старались поразить наиболее чувствительные части тела. После трех недель, проведенных в Магидо, меня перевели в "Ансар". Когда мы, связанные, с завязанными глазами, приехали, на нас вновь обрушились удары. Били, главным образом, кольями для палаток. Пить и есть давали мало.
Лагерь "Ансар" разделен на зоны по 400–500 заключенных в каждой, по 30 человек в палатке. Спали вповалку на земле, стиснутые, как сардины в банке, повернуться было невозможно. В каждой зоне — специальная камера из листового железа, помещенный в нее человек не мог сесть или вытянуться, а только стоять, вместо пола — гравий и железки. Летом в камере невыносимо жарко. Обычно, наказание продолжалось четыре часа. Многих извлекали оттуда без сознания, окровавленными.
Во время первой утренней поверки, проведенной комендантом лагеря, он обратился к нам с маленькой речью: "Вы обезьяний народ. Вы террористы, и мы размозжим ваши черепа. Вам нужна страна? Ищите ее на луне. Если кто-то жаждет приключений, будем стрелять".
К нам постоянно относились, как к стаду животных.