Наличие большого количества составных частей в памятнике уже само по себе можно было бы подвести под показатель энциклопедизма. По-видимому, в этом направлении и работала мысль некоторых из занимавшихся Палеей авторов. Уже в первом монографическом исследовании Толковой Палеи были выделены текстовые блоки в многозначном составе произведения и определены параллели им в христианской письменности. Компоновку всех этих блоков В. Успенский отнёс на счёт сводческой деятельности автора произведения. Им был даже составлен перечень пособий, которыми пользовался в своей работе Составитель Палеи[1240].
В последующих публикациях по палейной тематике было резонно отмечено, что далеко не все фрагменты компиляции можно считать прямыми источниками Палеи[1241]. Многие включения в Палею делались не из указанных В. Успенским первоисточников, а попадали туда из вторых рук. Например, вместе с заимствованиями из «Шестоднева» в Палею входили фрагменты текстов Севериана Габальского, Василия Великого, Феодорита Киррского. Извлечения из хроник, текстов Козьмы Индикоплова и Ефрема Сирина также не отличались однородностью и имели сложный состав. Что касается цитат из Св. Писания, то они проникали в Палею двояким путём: из библейских сборников и в составе заимствований. Из этого следует, что составные части (или узнанные тексты разных произведений) не могут отождествляться с прямыми источниками. Определение состава Палеи путём указания параллельных мест в других произведениях «не может убедить нас в том, что ими именно пользовался наш автор … и поэтому приписывая ему знакомство с первоначальными источниками, мы легко можем впасть в ошибку, преувеличивая начитанность и разносторонность автора Толковой Палеи»[1242].
Осуществлённое разложение Палеи на составные части представляется операцией нужной и полезной. Необходимо лишь делать поправку на то, что количество находившихся в распоряжении Составителя книг был значительно меньшим, чем реестр узнанных в палейном составе частей. Всё это не умаляет значения Толковой Палеи как произведения, богатого идеями и цитатами из многочисленных богословских трудов. Свойственная Палее широта кругозора напрямую не зависит от того, каким образом для неё подбирался материал: или напрямую, через непосредственное соприкосновение с произведениями христианской письменности, или опосредованно, путём воспроизведения уже готовых выборок, когда часть компилятивной работы проделал не сам Составитель, а кто-то другой. Информационное качество в конечном счёте зависит от итоговой суммы текстов, хотя средневековому читателю, конечно же, было далеко и не безразлично — имел ли он дело со сплошной сводческой работой безымянного Составителя, или узнавал авторитетных в христианском мире автором, отобранных в состав сводного труда. Палея, по сути дела, была компиляцией компиляций, скомпонованной из сложных по составу текстовых извлечений. Компилятивность являлась универсальным признаком средневекового творчества, поэтому в разной степени компилятивными является большинство источников памятника. Хотя Палея и имеет значительно более узкую, чем её мозаичный состав, источниковедческую основу, исходные компоненты этой основы дают основание считать Палею памятником универсальным и энциклопедическим не в меньшей мере, как если бы он был составлен не из готовых компиляционных блоков, а из самих первоисточников этих блоков.
1240
Иоанн Дамаскин, Севериан Габальский, Василий Великий, Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин, «Христианская Топография» Козьмы Индикоплова, «Слово о царствии язык последних времён» Мефодия Патарского, «Слово о небесных силах» Епифания Кипрского, «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского, «Слово Ипполита об Антихристе», «Иудейскиая война» и «Иудейские древности» Иосифа Флавия, «Хроника» Георгия Амартола, «Пасхальная Хроника», «Златоструй», «Физиолог», «Заветы двенадцати патриархов», «Сказание о двенадцати камнях», «Малое бытие» (или «Книга Юбилеев»), жития Трифона, Кирика, Спиридона, Георгия, Мартениана, Герасима, Варвары, Георгия, Нестора, а также формулировки символа веры, разного рода молитвы, тексты служб и церковных песнопений (см.: Успенский–1876. С. 11, 13–18, 20, 22, 24, 32, 34–36, 38, 47, 52–53, 55, 70, 73–76, 83–86, 89, 90, 92, 96, 97, 106–107, 112–113).
1241
См.: Михайлов–1895. С. 16–21; Адрианова–1910. С. 36–37 (см. также работы В. М. Истрина и А. А. Шахматова).