Скептики, сомневавшиеся в русском происхождении Составителя, недооценивали творческий потенциал и литературно-богословские способности древнерусских книжников, выводя греческое происхождение Составителя Палея из «предполагаемой неспособности древнего славяно-русского книжника составить такой выдающийся памятник»[1289]. Но на фоне хорошо известных науке выдающихся оригинальных отечественных мыслителей — Илариона, Феодосия Печерского, Нестора, Кирилла Туровского и других авторов, демонстрировавших высокий уровень древнерусских книжников, — исходная посылка скептиков не выглядит убедительной. По результатам исследований Палеи совершенно достоверно установлено, что Составитель в качестве исходного библейского текста (т. е. текста, который не может считаться позднейшей русской вставкой в компиляцию!) пользовался готовым русским переводом Книг Бытия. На огромном пространстве Палеи никаких следов использования греческих текстов Библии не установлено[1290]. Кроме того, цитировавшиеся в Палее тексты «Заветов двенадцати патриархов», «Сказания о двенадцати камнях», а также воспроизведение заимствованной из «Слов» Ефрема Сирина характеристики Иосифа, также осуществлялось не из греческих текстов, а из их древнерусских (или древнеславянских) переводов[1291]. Текстологи показали, что восходящие к Хронографам материалы были заимствованы из отечественных хронографических компиляций или славяноязычных переводов греческих Хроник. С учётом этого и материалы болгарского «Шестоднева» и раздел о народах Европы уже не выглядят позднейшими русскими вставками, на чём настаивали те, кто видел в Составителе грека. Наличие же грецизмов само по себе не может служить показателем византийского происхождения компиляции, так как подавляющее число её составных частей греческие.
Есть и другие аргументы, подтверждающие славяноязычие Составителя. В комментариях к «Заветам двенадцати патриархов» иудейское понятие «юбилея», которым исчислялся сорокадевятилетний временной период, заменено на понятное русскому читателю понятие «поколение» (Стлб. 424). Вряд ли греческому автору могли принадлежать сетования на трудности восприятия племенных названий из таблицы народов. Составитель обнаруживает своё славянское происхождение при объяснении названия Афин, которое употребляется в двойственном числе (Стлб. 16), тогда как славянскому уху привычнее употребление в аналогичном случае единственного числа. К тому же греку вообще не было нужды обращаться к разъяснениям общеизвестного на его родине топонима. Возьмём другой пример: в тексте Палеи встречается ремарка, что слово «голубь» состоит из 9 букв (греч. περιστερά) (Стлб. 215). Такие подсчеты неуместны для носителя языка, зато они определенно указывают на возможность использования Составителя Палеи словаря. Добавим, что палейное толкование имени Иакова — «Израиль» — как «издранная жила» (Стлб. 334) однозначно отражает славяноязычный механизм выявления этимологического смысла[1292]. Можно указать также, на славянскую огласовку гебраизма Машлах (Стлб. 383).
С учётом вышесказанного можно считать правомерным и обоснованным итоговый вывод В. М. Истрина: «Вопрос о славянском происхождении Толковой Палеи можно считать поконченным. Толковая Палея … не есть переводной с греческого оригинала памятник, а оригинальный славянский и даже, вероятно, русский»[1293]. Бесспорный факт использования в компиляции древнерусских переводов Библии даёт все основания привязывать Толковую Палею к земле Русской, а Составителя считать русским. Русский автор Палеи обладал недюжинными богословскими познаниями и литературными способностями, позволившими ему самостоятельно создать богословско-философский труд, ставший крупным явлением отечественной книжности.
Что касается определения исторической эпохи, в которую жил Составитель, то высказывания исследователей на этот счёт зависят от того, какую страну они считают родиной памятника. Те, кто связывают Палею с Русью, датируют её появление XIII в.[1294] Сторонники греческого и болгарского происхождения компиляции считают, что она была создана в первые века славянской письменности и довольно рано (уже к XI в.) попала на Русь[1295].
1293
Истрин–1898а. С. 511. Ср. у А. В. Михайлова: Палея — «самостоятельная компиляция, составленная на русской почве» (Михайлов–1895. С. 18).
1294
См.: Истрин–1906. С. 35, 46; Истрин–1906д. С. 424–426; Михайлов–1896. С. 21; Адрианова–1910. С. 38–39. Современные исследователи считают, что аргументация В. М. Истрина и других исследователей, принявших его точку зрения на датировку Палеи XIII в., недостаточна (см.: СККДР. Вып. I. С. 287). Особую точку зрения на датировку памятника высказал И. Франко, который считал, что Палея «с одинаковым правом могла явиться на пространстве XI–XIV вв.», ибо антииудейская полемика не ослабевала до XV в., что объективно создавала потребность в подобного рода пособиях.
1295
К ранней датировке Палеи склоняется И. Н. Жданов, ставивший вопрос о влиянии памятника на Илариона, Владимира Мономаха и «Повесть временных лет» (см.: Жданов–1904. С. 468). IX столетием датировал Толковую Палею В. Успенский (см.: Успенский–1876. С. 130). Приписывая авторство Палеи Мефодию, к IX в. относил появление памятника А. А. Шахматов (см.: Шахматов–1904. С. 18, 73).