Почти все из перечисленных сюжетов в более полном виде читаются в Хронографической Палее. Ясно, что все эти апокрифы по отдельности или в составе какой-то компиляции находились в распоряжении Составителя, неясно только, кем и когда произведено сокращение, ибо в ряде случаев представлены только толкования, а тексты, к которым эти толкования относились, в Толковой Палее отсутствуют. Нельзя исключать, что Хронографическая Палея фиксирует в перечисленных сюжетах не общие с Толковой Палеей источники, а более исправное первоначальное чтение. Выяснить, были ли эти чтения добавлены в Хронографическую редакцию или оказались исключёнными, за вычетом сохранившихся фрагментов, — задача для будущих текстологов. От её решения будет зависеть оценка Составителя как редактора апокрифов, владевшего обширным неканоническим материалом и использовавшего этот яркий, образный материал в экзегезо-полемических целях.
Для полноты представлений о знакомстве Составителя с неканоническими идеями добавим к приведённому перечню список мелких апокрифических деталей и мотивов, отдельные из которых читаются в авторском тексте, но большинство попало в памятник через первоисточники компиляции. Сразу оговоримся, что здесь мы приводим далеко не полную часть обнаруженных в Палее данных на этот счёт. Назовём следующие: размещение рая на третьем небе, соответствующее «Книге Еноха»[1314] и связанные с этим сюжеты; описание райского блаженства праведных (Стлб. 38), совпадающее с образами «Видения апостола Павла»[1315]; характеристики служебных духов, источником которых служил Епифаний Кипрский (Стлб. 9, 37–39 и др.)[1316]; аккумулированные в разделе «О рае» апокрифические характеристики земного рая (Стлб. 123–125)[1317]; апокрифический мотив оборотничества дьявола в сюжете искушения (Стлб. 144), близкий «Слову об Адаме и Еве, от начала и до конца»[1318]; апокрифические данные о сроках пребывания Адама в раю (Стлб. 157–158), когда сорокадневный срок пребывания прародителей в Эдеме трактуется как прообраз поста[1319]; внебиблейские трактовки смысла имён патриархов, заимствованные из словарей и хроник; мотив рождения исполинов от соединения сынов Божиих с дочерьми человеческими (Стлб. 199)[1320]; восходящие к «Хронике» Георгия Амартола сведения о размерах ковчега (Стлб. 203)[1321]; апокрифический мотив проклятия ворона в рассказе о Потопе, читающийся также в особом апокрифическом повествовании о Ное Краткой Хронографической Палеи[1322].
Перечисление можно было бы продолжать, но достаточно и этого, чтобы составить представления о широте познаний Составителя в области неканонической книжности. Даже с учётом неполного перечня палейных апокрифов и мотивов видно, что в активном использовании Составителя находился обширный массив неканонических текстов, их фрагментов, или просто отдельных апокрифических идей. В таком объёме апокрифы не воспроизводит никакой другой древнерусский автор.
Подводя итог, можно констатировать, что Толковая Палея — яркое, зрелое и вполне оригинальное (несмотря на компилятивность) творение древнерусского Составителя. Безымянный автор Палеи вполне заслуженно может быть назван одним из крупнейших писателей и мыслителей Древней Руси. Он предстаёт перед нами подлинным духовным титаном древнерусской эпохи, в котором удивительно гармонично и плодотворно соединился целый букет дарований и способностей: высокая богословская подготовка, разносторонние знания, талант компилятора и остро-непримиримый темперамент полемиста, ревнующего о правой вере. Палея, несмотря на свою громоздкость, лишена рыхлости, случайностей, повторов. Разнородные части соединены в гармоничное целое, сцементированное в соответствие с чётким авторским замыслом и идейным единством трактовок отобранного в компиляцию материала. Толковая Палея и сегодня поражает разнообразием состава и богатством заключённого в ней содержания, которое ещё долго будет служить объектом научного интереса специалистов самых разных областей знания: историков, богословов, философов, компутистов, исследователей науки, филологов и т. д. Толковая Палея — величайшая вершина отечественной мысли. Она ещё ждёт достойного её высот осмысления.
1317
Палейный сюжет «О рае» И. Я. Порфирьев квалифицирует как сюжетно завершённое неканоническое повествование (см.: Порфирьев–1890. С. 31, 85–91). О характерных для Древней Руси представлениях о земном рае, формировавшихся под воздействием апокрифов, см.: Апокрифы–1997. С. 229–254.