Как уже сказано, Палея — одно из наиболее ранних творений отечественной словесности. Выдающийся историк М. Н. Тихомиров (1893–1965), отнюдь не склонный к необоснованным и тенденциозным выводам, писал в своём (к сожалению, незавершённом) тексте «Философия в Древней Руси», что Палея создана не позднее XII века[5] — то есть, возможно, ещё в XI-м столетии, от которого до нас дошло немногое.
Правда, «старшие» из сохранившихся рукописей Палеи Толковой относятся к более позднему времени — к XIV веку; однако ведь и другие великие творения русской словесности, созданные, вне всякого сомнения, в XI — начале XII века — «Слово о Законе и Благодати» Илариона, «Повесть временных лет» преп. Нестора, «Поучение» Владимира Мономаха, — сохранились только в списках, сделанных не ранее того же XIV века (не считая небольшого фрагмента из «Слова» Илариона в рукописном сборнике XIII века)[6].
Нельзя не отметить ещё, что Палея Толковая имела на Руси немалое распространение, о чём свидетельствуют более чем полтора десятка дошедших до нас списков; как заключила крупнейшая исследовательница письменности Л. П. Жуковская, сохранилось, в среднем, только одна сотая часть «тиража» древнерусских книг, следовательно, Палея Толковая была переписана примерно полторы тысячи раз (по тем временам «тираж» весьма значительный). Палея проникнута полемикой с иудаизмом; подчас её даже озаглавливали так: «Палея Толковая на иудея». Н это имеет своё существеннейшее основание. Почти все важнейшие сочинения, созданные в собственно Киевской Руси (то есть в XI — первой половине XII века — от Илариона Киевского до Кирилла Туровского и Климента Смолятича), содержат полемику с иудаизмом; не менее характерно, что позднее подобной полемики почти нет в литературе вплоть до конца XV века, когда рвалась к власти так называемая ересь (на самом деле это было полное отступничество от христианства) жидовствующих, к которым принадлежали главный «чиновник» того времени Фёдор Курицын и мать первоначального наследника престола[7] Елена Волошанка, а сам великий князь Иван III и митрополит Зосима явно сочувствовали отступникам.
Георгий Федотов писал в 1946 году о создателях русских сочинений XI — середины XII века: «...поражает то, что мы находим их поглощёнными проблемой иудаизма. Они живут в противопоставлении Ветхого и Нового заветов... Это единственный[8] предмет богословия, который подробно разбирается с никогда не ослабевающим вниманием... Подчёркивание этого приводит нас в замешательство...» Но «поражённость» и «замешательство» Федотова обусловлены прежде всего тем, что к 1946 году не была ещё по-настоящему изучена и осмыслена история борьбы Руси с иудаистским Хазарским каганатом, начавшейся при Рюрике и не окончившейся даже после победных походов Святослава и Владимира: в 1036 и 1068 годах Руси приходилось вступать в противоборство с «остатками» каганата в Тмутаракани (будущая Тамань) и в Крыму.
Через полтора десятилетия после появления цитированных суждений Федотова, в 1962 году, вышел и свет трактат М. И. Артамонова «История хазар», где в той или иной мере была воссоздана борьба Руси с Каганатом, и в 1963 году М. Н. Тихомиров, говоря о том, что в Киевской Руси создаются «противоиудейские сочинения, вылившиеся в особые философско-религиозные трактаты», осмыслил полемику с иудаизмом как «противопоставление Хазарского царства Киевской Руси. Иссохшее озеро (образ из «Слова» Илариона — В. К.) — это Хазарское царство, где господствовала иудейская религия, наводнившийся источник — Русская земля»[9].
И о «Палее Толковой на иудея» можно с полным правом сказать, что она продолжила и завершила в сфере духа ту борьбу, которую ранее Русь вела против иудаистского Хазарского каганата мечом и «калёными стрелами», — борьбу, запечатлённую в основном фонде русских былин[10].
Вместе с тем, было бы, конечно, совершенно неверным сводить содержание Палеи к данной «теме» (хотя тема эта в высшей степени значительна и имеет не только собственно исторический, но и историософский смысл). В Палее перед нами действительно своего рода «энциклопедия», созданная около девяти столетий назад.
И ныне, по-видимому, настало время, когда это творение может и должно стать достоянием любого мыслящего человека — независимо от того, переживает ли нынешняя Россия один из немногих своих тяжких кризисов, или же близится к концу своей истории... Согласно любимой пословице Михаила Пришвина, «помирать собрался — рожь сей!»
6
См.: Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI-XIII вв. М., 1984. С. 322.
7
До 1502 года наследником Ивана III был его внук (сын старшего, рано умершего сына) Дмитрий, «заменённый» затем младшим сыном Ивана III — Василием (III-м).
9
10
См. об этом в моей книге: «История Руси и русского Слова. Современный взгляд». М., 1997. С. 80–281.