– Ведь я же её сам спровоцировал на действия, и спроси меня затем под присягой судья: «Кто был инициатором закрытия двери для создания обстановки неимоверной близости?», – то что мне останется сказать, как только признаться в содеянном. А если я попытаюсь отнекиваться, заявляя, что её никто не принуждал, то стоит ей сказать: «Разве я могла посметь отказать вице-президенту», – то приставка –экс, мне до конца тюремного срока обеспечена. – Накалился мозг Шиллинга от всех этих мыслей, что и привело его к срыву своих обязательств перед своим вице-президентством.
– Иди же ко мне, папочка тебя утешит. – Протянув руки навстречу Джейн, этой фразой из кино, которую всегда используют скользкие и грязные типы для достижения своих гнусных целей, пригласил Джейн к себе Шиллинг. На что следует совсем уж неожиданное при данных обстоятельствах действие.
– Стоп! – вдруг истошно заорал режиссёр, с полным ярости лицом выскочив из-за своего режиссёрского пульта, который, как и многое другое, что и кто участвует в съёмках кино – от кинокамеры до последнего ассистента – на этой съёмочной площадке располагался в эпицентре съёмочных событий, на переднем крае сцены. – Это что за самодеятельность? – подскочив теперь уже и непонятно к кому, к настоящему вице-президенту или отлично на него похожего или загримированного под него актёра, типа Тута Недотута, уперевшись в него взглядом полным изничтожества, призвал его к немедленному ответу этот нервный режиссёр.
Но этот Тут Недотут (всё-таки это был не вице-президент, а иначе бы он и не стал слушать это ничтожество, режиссёра, и сразу же ему все его ноги отдавил своими же ногами), то ли заигрался в вице-президента, так вжившись в эту роль, то ли он, как все первой величины актёры, начал слегка «звездить», а может то и другое вместе взятые, что не важно, когда этот Тут Недотут, вместо того чтобы во всём согласиться с режиссёром, берёт и начинает оспаривать его решения. Мол, я импровизировал, говорит этот зазвездившийся актёр.
И, конечно, режиссёр закипает и не сдерживает себя в знании нехороших слов и всех тех подробностей из личной и до актёрской жизни этого Тута Батута (это его так режиссёр псевдонимом пригвоздил), который должен быть ему по гроб жизни обязан за то, что он его из грязи вытащил, отмыл и пристроил в киноиндустрию. И всё это уместилось в одном вопросительном слове режиссёра. – Что за на хрен импровизация?! – И видимо этот Тут Батут, прямо сейчас решил показать этому недалёкому режиссёру, который ни на шаг не отходит от прописанного сценария, что такое есть импровизация, раз он начал выдавливать на своём лице такие удивительные выражения.
И как это обычно бывает в актёрской среде, Тут Батут был недооценён и даже может быть недопонят, и не просто зрителем, а близким ему по духу человеком, режиссёром, который так возмутительно отворачивается от Тута Батута в сторону Джейн и говорит ей: «Вера, к тебе претензий нет. Ты можешь быть свободна». После чего резко так поворачивается к Туту Батуту, что тот опять с импровизировал на лице, но уже испуг и, схватив его за отворот пиджака, со словами: «А к тебе у меня есть отдельный разговор», – отводит того для обстоятельного разговора в сторону, подальше от находящихся среди съёмочной группы… Хотя, конечно, не совсем так, ведь это только так образно говорится, а так, находящихся в некоторой отдалённости от всех остальных прямых участников этого кинопроцесса, очень важных господ, которые может и не имеют прямого отношения к процессу производства кино, но это только так сказать. Когда без их финансовых вложений, его и запустить нет никакой возможности.
– Опять переигрываешь? – крепко вопросив и, также схватившись за грудки, начал крепко трясти Тута Батута и сам затрясшийся режиссёр. При этом глядя на них, и не поймёшь, кто из них является проводником своих потрясающих идей – так у них всё это происходит синхронно. Хотя всё же Тут Батут подыгрывает режиссёру, ведь он как никак актёр.
– Смотри, доиграешься. – Режиссёр всё не успокаивается и уже переходит на угрозы. Да так хитро, что Тут Батут даже не знает, как на них реагировать. Смотреть, и тем самым себя подвергать опасности быть снятым с главной роли (опять двусмысленность какая-то выходит), либо же не смотреть, и тем самым давать повод режиссеру думать, что он плевать хотел на него и на всё, что он скажет. И режиссёр, как будто читает эти его думающие поветрия – такое создаётся впечатление после его первых слов.