— Алё! Есть кто-нибудь всё ещё почему-то живой? — громко и зловеще сказал Слон, когда мы зашли в дом.
Наверху хлопнула дверь одной из спален, послышались шаги, кто-то прошёл по коридору второго этажа, заскрипела лестница. Появились ноги в белых узких штанах, а затем и весь человек. Молодой парень в летнем пиджаке на футболку, с растрёпанными светлыми волосами, с сигаретой в углу рта и с чашкой кофе в руке.
— Кого чёрт принёс… — начал он, и застыл, увидев нас.
— Хоба, Докушка, — радостно сказал Слон. — А вот я больше не торчу тебе бабла! Он торчит!
Командир бесцеремонно ткнул в сторону парня стволом пистолета. Тот, не обращая на него внимания, уставился на меня.
Симпатичный… Впрочем, скорее, «смазливый» — благодаря длинным волосам можно спутать с девчонкой. Привычно-расслабленная поза, ухоженные руки с аккуратными ногтями, стильная одежда даже дома — типаж праздного плейбоя. Не люблю таких. Лицо сразу показалось знакомым, и через секунду я вспомнил — видел его среди «набросков будущего» у Нагмы. Девочка, надо сказать, удивляет всё больше. Но что это за хрен?
— Отец? — выдал, наконец, парень, проморгавшись. — Ты жив?
— Вот так он и меня развёл, — обиженно сказал Слон. — Убедительный, сука. Эй, если ты опять примешься за свой гипноз, я тебе третий глаз моментально организую!
Командир убедительно покрутил в воздухе пистолетом.
— Хренассе, потомок нарисовался, — удивился я.
Лично я не ощущаю никакого гипноза. Передо мной стоит молодой, лет восемнадцати-девятнадцати, парень, которого я вижу, не считая рисунков, впервые в жизни. Порыва прижать его к груди и растроганно зарыдать не чувствую. Чувствую глухое раздражение от того, что этот полупокер с какого-то перепугу живёт в моем доме и ездит на моей машине.
— Не знаю, что ты за хрен, — сказал я зло, — но я тебя в гости не звал. Какого чёрта ты здесь делаешь?
— Жду, пока тебя официально признают дохлым, чтобы вступить в наследство, — молодой человек опомнился от неожиданности и переходит к защитной агрессии. — Хоть какая-то польза от отца была бы в моей жизни. Что же, вижу, ожидание несколько затянется.
— Вот ведь наглая молодёжь пошла! — возмутился Слон. — Давай его, может, скрутим — и ко мне на подвал? Джабба, у нас, ты знаешь, не только по хозяйству горазда. У неё и не такие птенчики начинали фальцетом петь! Живо узнаем, куда он твои бабки дел.
— Никуда я их не дел! — крикнул парень. — Так и лежат на счету! Раз ты, папаша хренов, зачем-то выжил, я их тебе верну! Хоть сейчас!
Он сунул руку во внутренний карман, но Слон щёлкнул взведённым курком и быстро сказал:
— Стопэ, пацан! Ручки на виду держи!
— Там телефон! Я хотел деньги перевести! Скажи свей номер, папаша!
— У меня нет телефона и номер за давностью стух, — покачал я головой. — У меня даже паспорта нет. Всё придётся восстанавливать. Но мыслишь ты в нужную сторону, кто бы ты ни был. Твоё счастье, что я не Слон, он бы тебе ещё счётчик выставил за кидок.
— А ты не выставишь? — разочарованно спросил командир. — Добрый ты, Докище. Молодёжь учить надо.
— Щеночек не понял, на кого задрал лапку, бывает, — вздохнул я. — Никто, в принципе, не пострадал. Денежки он вернёт. Ведь вернёшь же?
— Верну, — мрачно ответил он. — Раз уж тебе нравится делать вид, что я тебе никто, и демонстративно меня не узнавать, то и мне от тебя ни хрена не надо. Я думал, ты правда погиб в бою. И лучше бы так и было!
— Экий тиятр драмы, Док, — умилился Слон. — Упёртый поциэнт, держится легенды до последнего.
— Твои вещи в твоей комнате, — сказал парень, игнорируя Слона. — Мамину я не трогал, расположился в гостевой. Скажи, куда перевести деньги, я соберусь и уеду.
— На моей машине? — спросил я скептически.
— Докинь до города, дальше я сам.
— У меня прав нет, надо восстанавливать, — сказал я. — Слон, отвезёшь этого жулика? Только, чур, не выкидывать по дороге в море!
— Уверен? — усмехнулся командир. — У меня и гиря есть, к ногам привязать… Да шучу, шучу. Твои бабки, тебе и решать.
— Деньги пусть вернёт на отрядный счёт. Когда восстановлю документы, отдашь мою долю и жалование, а компенсация не нужна, я же выжил.
— По ранению ещё полагается, — напомнил Слон. — Но это Джабба посчитает. Может быть, возврат компенсации отчасти примирит её с новостью, что ты живой.
— Могу я собрать свои вещи? — мрачно спросил парень. — И перестаньте тыкать в меня пистолетами, я не вооружён.
— Я бы на твоём месте, Докище, приглядел за сохранностью столового серебра, — хмыкнул Слон, убирая ствол в кобуру. — Уж больно ушлый деятель.
— Откуда у меня серебро? — рассеянно ответил я, последовав его примеру. — Максимум — нержавейка.
Что-то не даёт мне покоя во всей этой истории. Где-то концы с концами не сходятся. Но я устал, замотался, у меня разом джетлаг и акклиматизация — выезжали вечером/зимой с гор, прибыли утром/летом к морю. Я, несмотря на ихор, не так уж и молод.
— Вот вещи, которые мне твой командир выдал как наследнику, — парень толкнул дверь в мой старый кабинет.
Здесь всё, как было, когда я уехал, только на столе стоит моя фотография с чёрной лентой через уголок. У меня такой не было, наверное, специально напечатал. Я на ней довольно молод, нехарактерно весел, весь в военном-тактическом, лихой-задорный. Не помню, где снято.
Рядом с фото лежит портупея с кобурой и офицерским кортиком, у стола стоит рундук с вещами с базы. Ничего ценного там, насколько я помню, нет. Я проверил кобуру — наградной ствол с табличкой на накладке рукояти. Слон расстарался. Поощрил… неважно, за что. В кармашке под запасной магазин — документы на него. Ирония — это, кажется, единственные мои документы на сегодня. Хотя нет, в личном деле должен быть военник, пенсионное и прочая бюрократия, которую я оставлял на базе. Жаль, паспорт и права увёз с собой, они где-то в резиденции Креона канули.
Заглянул в спальню жены — ничего не изменилось, даже зеркало завешено. И тоже траурное фото на столе. На фото ей чуть меньше сорока, но она по-прежнему так прекрасна, что у меня защемило сердце.
— Проверять багаж на предмет хищения ложечек будешь? — зло спросил парень.
У его ног стоит средних размеров чемодан на колёсиках. Переоделся в джинсы и рубашку, волосы завязал в хвостик и теперь имеет менее метросексуальный вид. Всё равно плейбой, гроза девчонок, но хоть на человека стал похож.
— Не буду. Ешь на здоровье, — ответил я. — Пойдём, отвезём тебя в город. И искренне советую — со Слоном не шути. Его редко кому удавалось кинуть, и все потом очень сильно об этом жалели. Второй раз ты ему голову не заморочишь.
— Не знаю, о чём ты, — отмахнулся он. — Мне твои деньги не нужны, и так не голодаю.
— Ну да, ну да, — сказал я скептически, спускаясь по лестнице. — Просто сами в руки шли, кто ж откажется…
Мы вышли на улицу, навстречу от гаража идут пассажиры — Калидия с Алькой и Анахита с Нагмой.
— Это мой братик, папа Док? — сказала Нагма, остановившись и уставившись на парня.
— Ты о чём, колбаса? — спросил я недоуменно.
— Это твой сын, — терпеливо объяснила Нагма. — А ты мне как папа. Значит, он мне как брат, да?
Я не верю этому парню. Я верю себе и своей памяти. Но Нагме я верю как бы не больше.
— Так, — сказал я решительно, — отбой, Слоняра. Уже никто никуда не едет. Надо разобраться, что за хрень происходит. Эй, претендент в потомки, стой раз-два. Тащи чемодан обратно, ты остаёшься.
Но парень меня не слышит. Он стоит на дорожке разинув рот, выпучив глаза и почти не дыша. Стоит и смотрит.
На Алиану.
Глава 6. Лжедимитрий
В свете летнего солнца, бросающего лучи сквозь листья на дорожки сада, Алиана дивно хороша. Она вообще расцвела в последнее время — оболочка придала ей уверенности, недостаток которой ощущался в походке, позах и мимике, и сейчас девушка просто белокурая королева. Гордая, и прекрасная, сияющая светло-золотистыми волосами и веснушками на носу. Калидия красивее? Да, пожалуй. Черты лица правильнее и строже, фигура ближе к модельным канонам, поставить две фотографии рядом — затмит подругу как нечего делать. Но в динамике впечатление обратное — Алька живее лицом, активнее в мимике, просто милее. Полна непосредственного очарования. Калидией хочется почтительно любоваться, как творением скульптора, на Алиану смотреть — и расплываться вот в такой идиотской улыбке восторга, которую я прямо сейчас наблюдаю на физиономии нашего самозванца.