— Не скажи, Докище. Ты знаешь, про что был его стартап?
— Не спрашивал. Я один хрен ничего в этом не понимаю.
— Про компьютерную безопасность, — просветил меня Слон. — Хакинг-хуякинг, взлом-по-еблу-веслом и всё такое. Что-то про перехват управления полуавтономных кибернетических систем. Я сам не сильно в этом волоку.
— То есть он хакер-хуякер? И такую приблуду можно продать, не загремев на нары?
— Это смотря что и для кого она ломает, — пожал плечами командир. — Кибервойна — новая реальность, и если ихние хакеры — злые хуякеры, то наши — уважаемые люди, специалисты по информационным операциям. И приблуда, которая им в этих операциях помогает, — правильная, хорошая приблуда. За такую и денег не жалко.
— Кучеряво, — согласился я. — Но к нашим делам это каким боком? Мы ежели чего и ломаем, то сразу из РПГ.
— А вот, прикинь, понадобилось. Возникла, понимаешь, тактическая необходимость. И тут, прямо как на заказ, — опа! Такой кадр сам в ряды просится!
— Ладно, — растерялся я, — допустим, тебе понадобился хакер. Знать не хочу зачем, но пусть так. А ему-то это на кой чёрт? У нас особо не разбогатеешь, хуякерские приблуды клепать выгоднее и риска меньше.
— Думаю, пареньку хочется романтики. И что-то такое тебе доказать.
— Мне? — удивился я. — Да он терпеть меня не может!
— Херово ты в отношениях отцов и детей разбираешься, товарищ! — гыгыкнул Слон. — Именно поэтому и хочет доказать. Чтобы презирать тебя не снизу, а с равной позиции.
— С какой ещё позиции, что за бред?
— Ему девятнадцать, не забывай. При этом он хотя и продвинутый, но ботан. Ему мало того, что он тебя умнее и денег у него больше, ему надо быть тебя круче. Потому что с точки зрения пацана — ты настоящий крутой мужик, наёмник, пропахший порохом…
— …Говном и портянками, да, — перебил я его. — И что?
— Это мы с тобой знаем, чем на самом деле война пахнет, — вздохнул Слон. — А он вырос, глядя на фотки бравого отца с автоматом на фоне экзотических пейзажей. Ты ведь ему такие слал?
— Никаких не слал, — напомнил я. — У меня не было сына, забыл?
— Бля, забыл, прикинь? — опомнился Слон. — Опять забыл, да что за хрень такая… Но не важно, с его-то стороны всё так выглядит. Кроме того, Докище, ты телевизор давно смотрел?
— Лет десять назад, наверное. Никогда его не любил.
— Ну, не знаю, Интернет? Новости?
— Здесь плохо ловит, да и не интересно мне. Выпал из повестки на два года, а нагонять лень, да и незачем.
— Тогда поверь на слово — на молодёжь уже несколько лет из каждого утюга вещают, что настоящий мужик — это мужик с автоматом. Ему платят бабки, ему дают девки, он повидал мир — через прицел его особенно хорошо видно, сам понимаешь. Можно быть каким угодно умным, но это действует, а Димка твой с университетской бронью даже срочную не служил. Девки ему, конечно, и так дают, потому что он красавчик и при деньгах, но самоощущение не то…
— Детский сад, штаны на лямках, — раздражённо прокомментировал я.
— Ты забыл, каково быть юным, Докище!
— И вспоминать не хочу.
— Кроме того, я вижу момент, который ты наверняка отметил…
— Он втрескался в мою медсестричку, — сообразил я. — Не думал, что настолько…
— Молодо-зелено, — ухмыльнулся Слон. — Играй гормон, танцуй нога. Так что, ты не против, если твой сын станет твоим коллегой?
— Это может породить конфликт интересов, — сказал я. — Он тебе действительно настолько нужен?
— Просто позарез.
— Тогда бери на довольствие, я не возражаю. Тем более что будь я и против, ты бы всё равно это сделал.
— Обижаешь, дружище! Я бы просто тебя уговорил! Я убедительный!
— Мне ли не знать… — смирился с неизбежным я.
***
Слон не задержался — забрал Дмитрия со Змеямбой и отбыл восвояси. Дмитрий при этом смотрел на меня торжествующе, как будто хорошее что-то обрёл, а не сомнительную карьеру наёмника. Умный-то он умный, а дурак дураком. Как все мы в девятнадцать.
Удивила Алиана — подошла и нейтрально так поинтересовалась, чего это он и куда это он. Старательно изобразила, что ей это, в общем, совсем и не интересно, ну вовсе ни капельки, просто к слову пришлось, — я прям сразу поверил, ага. Мне показалось, что она заметила их перепих со Змейсой и внезапно для себя самой взревновала. Потому что даже ненужный поклонник — это всё равно поклонник. Внимание красивого юноши приятно девушке, даже если у неё есть своя девушка.
— Опять всё заканчивается? — спросила Анахита.
Я стою и смотрю, как Нагма рисует на планшете себя, рисующую себя на планшете, создавая многослойную рекурсию. Она теперь часто рисует автопортреты, настал возраст самоосознания.
Выходит недурно, хотя и мультяшно. Цифровая живопись провоцирует. Кроме того, девочка недавно рухнула в пучину аниме-эстетики. Надеюсь, неглубоко и ненадолго, жалко переводить такой талант на шаблонную пучеглазость. Но возраст, ничего не поделаешь, этим надо переболеть. Возраст и социализация — в кружке живописи у неё образовались подружки-сверстницы, завзятые анимешницы, они и притащили в наш дом эту заразу. Зато ребёнок впервые общается не только со взрослыми — в кыштаке она была пария, «иблисов выблядок», дети её избегали. Девочке скоро в школу, надо привыкать. Учительница Катя уверяет, что до сентября подготовит в третий класс, потому что неиспорченная цифровой цивилизацией Нагма поглощает программу начальной школы, урча и причмокивая. Ей интересно, и хочется ещё.
— Для вас — нет, — ответил я Анахите. — Куда бы меня ни понесло, это ваш дом. Твой и Нагмы.
— И что теперь будет?
— Не знаю. Сегодня поедем в город, подадим заявление в ЗАГС, устроим тебя на курсы вождения, запишем Нагму в школу. Я же обещал, что кыштак вам больше не грозит.
— Ты вернёшься?
— Буду жив — обязательно. У меня опасная работа, но я везучий. Денег вам двоим хватит надолго, а если что — устроишься поваром. Плов ты готовишь лучше всех на свете!
— Не надо «если что». Возвращайся. Мы будем тебя ждать, сколько понадобится, и даже дольше. Всегда будем ждать.
— Я знаю. Это важно — когда ждут.
***
День пролетел в бюрократических хлопотах. Не думал, что устроить ребёнка в школу — столько писанины. Я позиционировал себя как отца, и поскольку фамилия и отчество совпадают, вопросов не возникло. Поздний ребёнок, молодая жена, бывает. Анахите теперь по паспорту двадцать восемь, а сколько на самом деле — точно не знает. Ещё один человек без дня рождения.
Мой паспортный возраст, увы, никуда не делся. В отделе регистрации браков местного ЗАГСа сотрудница задумчиво поцыкала зубом, положив рядом наши паспорта, но ничего не сказала. И не такие забавные комбинации в жизни случаются. Подумаешь, невеста в дочери годится — обычное, в общем, дело. Окрутила перспективного вдовца молодуха-мигрантка, натурализовалась, как сумела.
Регистрацию нам назначили аж через полтора месяца, раньше, мол, никак. Вышли из ЗАГСа, сели в кафе, отметили мороженым. Анахита не пьёт, я за рулём.
— Не изменяй мне там ни с кем, кроме Змеямбы, — полушутливо-полусерьёзно сказала моя невеста.
— А с ней, значит, можно? — удивился я.
— Нельзя. Поэтому если случится, мне не рассказывай. Не хочу знать. Но она тебя хотя бы не отобьёт.
— Эй, мы только что заявление подали!
— Ты ещё полтора месяца не женат, — напомнила она. — Так что, если я убью тебя из ревности, меня не оправдают. Кстати, можно спросить?
— Что угодно.
— Ты меня любишь? Или это ради Нагмы? Её-то ты любишь, я вижу. Я не против, девочке нужен нормальный отец. Не отвечай, если не хочешь, это ни на что не повлияет, но я не могла не спросить.
— Отсутствие ответа будет ответом, — сказал я задумчиво. — Но ответа у меня нет. Я испытываю к тебе тёплые чувства. Мне приятно на тебя смотреть. Я радуюсь, увидев тебя утром в своей постели…
— Заспанную и неумытую? — улыбнулась она.