— Ты как?
Ульяна дрожала и не могла произнести ни слова.
Парень прижал её к себе и стал аккуратно поглаживать по спине, успокаивая. Потом заглянул ей в лицо и обратил внимание на покрасневшую щёку.
— Сука, мало я ему дал.
— Пошли отсюда, а то позовёт своих — нас всё-таки трое, — предложил Виталька Дубинин.
Дава бросил взгляд на поднимающегося хулигана и хотел вновь наброситься, но парень лишь поднял руки и с полным ртом крови прошипел:
— Сдаюсь, братан, сдаюсь. Попутал.
— Ещё раз кого-то из них тронешь, убью! — крикнул ему Дава, отчего тот быстро закивал и поспешил прочь.
Исаев вернулся к Ульяне и подхватил её на руки.
— Мы домой, я сейчас вещи заберу и такси вызову. А вы девчонку проводите.
Только сейчас Ульяна увидела ту самую девочку, которую она так отчаянно ринулась спасать. Она стояла около Виталика и тихонько всхлипывала, поджав губы.
— Это она нас позвала, — сказал Дубинин. — Давка тебя искал, а я ему говорю, что опасно по этому району одному шарахаться, ну мы с Петькой и сопроводили его. А тут девчонка бежит с криками, вот так мы и попали в самое пекло.
Ульяна слегка улыбнулась.
— Спасиб-бо, — заикаясь, протянула девочка, поймав Ульянин взгляд.
Калинина кивнула и посильнее прижалась к Даве.
Они были у Давида дома. После вручения аттестатов родители парня уехали на какую-то конференцию по предпринимательству, предоставив сыну квартиру.
Давид обработал раны Ули, напоил горячим чаем, поделился одеждой и укутал в одеяло. Теперь они лежали на его кровати, всматриваясь в темноту. Каждый молчал о своём, вспоминая бурные события прошедшего дня. Тишину нарушил голос Давида:
— Хорошо, что я пришёл вовремя.
— Да, спасибо, — прошептала девушка.
— Бабушка тебя не потеряет?
— Она мне разрешила гулять до утра. Сказала, что выпускной бывает раз в жизни, — последнее Ульяна произнесла с улыбкой на губах.
Парень коснулся ладонью её лица, пробегая кончиками пальцев по щеке, осторожно придвинулся, сокращая расстояние между ними, и нежно поцеловал в губы. Ульяна вдохнула побольше воздуха и ответила на поцелуй, ощущая дрожь во всём теле. Он был рядом: сильный, надёжный и горячо любимый.
Странный день и бурные события дали свои последствия, открыв дверь на пути к тайным желаниям. Они целовались медленно с долей нежности и любви, прижимаясь друг к другу как в последний раз, но при этом боясь перейти тонкую грань и поддаться страсти. До безумия хотелось с головой броситься в этот пьянящий омут, но, вовремя взяв волю в кулак, Ульяна отстранилась первой. Раскрасневшаяся, она пыталась перевести дыхание и в ночной тиши слышала, как тяжело дышал Давид. Он нащупал её ладонь и стал поглаживать, вырисовывая таинственные узоры на её коже, а затем приподнялся на локте, пытаясь выхватить её взгляд во тьме, и прошептал:
— Я сейчас так счастлив.
— И я.
Ульяна обняла Давида и, ощущая, как по телу бегут приятные мурашки от соприкосновения с ним, лишь на миг прикрыла глаза, осознавая своё счастье, а потом провалилась в глубокий сон.
Утром Дава проводил её до дома. Весь путь они проделали молча, не разнимая сплетённых рук.
Давид сидел в вагоне поезда и смотрел в окно. Через десять минут отправление. Прошлым вечером он простился с Ульяной и пообещал приезжать как можно чаще. Он так и не решился признаться, что влюблён в неё с детства. А она молчала целый вечер и тихонько плакала. Так сильно не хотела отпускать, что наотрез отказалась приезжать на вокзал.
— У меня сердце разорвётся. Я там, на перроне, и умру сразу, как Анна Каренина, под поезд брошусь, — сказала она не своим голосом. Давид аж вздрогнул. Но страшные были не её слова, а взгляд, такой грустный и больной, как будто у неё полдуши вынули. Тоже самое ощущал и Давид.
Поступление, учёба, взрослая жизнь, зачем оно всё без неё? К чему эти знакомства, эмоции и успехи, если её не будет рядом? Кому он покажет свои картины, кто будет так радоваться за него и говорить обо всём на свете, если не она? А с кем ему будет также хорошо и спокойно, как с ней? Ответ был очевиден. Ни с кем.
Парень опустил голову и уставился на браслет, подаренный Ульяной. Она сплела его из бисера ещё в девятом классе на удачу, Исаев не смог оставить его дома.
— Разрешите, — послышался чей-то голос, и Давид убрал сумку с кушетки соседа. Он ехал налегке, собирался подавать документы, проходить вступительные, разузнать побольше о городе. Всё это могло, конечно, затянуться на долгое время, но Исаев до жути не хотел брать с собой много вещей. Ведь когда едешь с одной маленькой сумочкой, кажется, что и не переезжаешь вовсе.