Абрамова рано выросла и стала гулять с мальчиками, возвращалась домой поздно и очень редко получала выговор от родителей. Ей позволяли абсолютно всё. Свету вполне можно было назвать ветреной, если бы не тот факт, что она была талантлива. Как и Давид Исаев, девушка рисовала, причём с самого раннего детства.
Благодаря возможностям родителей, о ней знали даже за пределами маленького Ручейска. Девушка часто посещала другие города с собственными выставками, у неё было много друзей и знакомых в сфере искусства. На руках у неё были все козыри, чем она жутко раздражала Давида. Несомненно, он и сам был не из бедной семьи, но ему, в отличие от неё, родители не помогали в развитии. Приходилось добиваться всего собственными силами. Так было и в этот раз. Давид день и ночь готовился к ежегодной выставке молодых художников города, позабыв о ЕГЭ. Были моменты, когда парень хотел всё бросить, потому что понимал, ему не обойти всеми любимую Свету, но Ульяна не позволяла ему сдаться.
— Успеешь ещё, а пока надо показать этой выскочке, что не весь мир вокруг неё вертится!
Давид ухмылялся, брал в руки кисти и продолжал творить. Ульяна могла часами смотреть на то, как друг старательно подбирал цвета, смешивая краски в бумажной палитре, а потом аккуратно, лёгкими мазками накладывал краску слой за слоем, прописывая все детали.
В один из майских дней Давид решил немного отвлечься и порисовать для души на пленэре. Он загорелся написанием Ульяниного портрета акварелью на фоне природы, на ум сразу пришла обожаемая парочкой локация — парк Ленина. Побродив, они нашли подходящее место — лавочку, окутанную цветущей сиренью. Парень взял с собой все художественные принадлежности, а Уля надела светлое ситцевое платье и с помощью влажных кос накрутила кудряшки.
— Это будет моя лучшая работа! — воодушевленно говорил Исаев, усаживаясь за небольшой мольберт. — Может, даже включу в список!
— Ты собирался отдохнуть, а не снова горбатиться перед выставкой.
Давид развёл руками и уселся на складной стульчик. Светило солнышко, дул лёгкий ветерок, глазели прохожие, пели птички, а друзья наслаждались минутами, проведёнными рядом друг с другом.
Ульяна рассматривала увлечённого Давида и улыбалась. На нём была светло-голубая футболка и тёмные мужские капри. Парень не просто писал портрет, а постоянно вставал, смотрел на рисунок издалека, аккуратно поправляя Ульянины спутанные ветром кудряшки, много думал и щурился.
Иногда они разговаривали о школе, поступлении Давида и работе Ульяны, друзьях и прошедших выставках.
— Мне через полтора часа надо мальчишек отвести к зубному, успеем? — спросила Калинина, опустив глаза. Ей всегда было неудобно из-за того, что она фактически была привязана к своей семье.
— Конечно, я с тобой!
Деревья зашуршали от ветерка, и один из дубовых листочков упал Ульяне на платье. Она взяла его в руки и погладила. Маленький, светло-зелёный, он не смог удержаться на ветке и полетел в своё первое путешествие.
— Не убирай его, так даже интереснее! — воскликнул Давид.
— Хорошо.
С минуту они молчали, но парень заговорил первым.
— Пишешь сейчас что-нибудь?
Её ресницы дрогнули, девушка судорожно поправила волосы и тяжело вздохнула.
— Пишу, но очень редко.
Друг понимающе кивнул.
— Так и не надумала завести блог?
Калинина слегка нахмурила лоб.
— Да ну, не поймут.
— Ты же отправляла на конкурсы.
— Это другое. Там в жюри сидят взрослые дядьки, а здесь молодёжь. Вдруг кто-то из одноклассников прочитает, будет потом дразнить…
— А если нет?
— Да не могу я, боюсь, что людям не понравится мой стиль, никто не подпишется даже.
— Я читал, мне всё нравится, — развёл руками Давид.
— Просто ты мой друг.
— Ты, правда, круто пишешь. Когда ты уже поверишь в себя?
Девушка пожала плечами. К сожалению, она и сама не знала ответ на этот вопрос. Умом она понимала, что друг прав, ведь он очень много читал и неплохо разбирался в литературе. Её тексты всегда приводили парня в настоящий восторг, и если бы там были недочёты, он бы указал на них.
Давид прополоскал кисть в стаканчике с водой и с серьёзным выражением лица произнёс:
— Не бросай это, даже когда устроишься куда-то после школы, всё равно не бросай, пиши хотя бы для себя.
Ульяна задумчиво поджала губы и посмотрела куда-то вдаль, на сужающуюся аллею.
— Мне бы твою смелость и упорство. Я бы, возможно, стала писателем или редактором. Не знаю. А пока придётся пойти официантом. Хорошо, хоть Сонька там будет.