— Голова прошла? — отрывисто интересуется Сергей.
Я неуверенно киваю. Стало и впрямь легче, но последствия адской недели не заглушить одной таблеткой.
— Тогда слушай внимательно и запоминай. Сейчас придет врач. Будет тебя расспрашивать о девочке и болезни. Говори ему все честно и быстро, поняла? Карточка из больницы вот.
Он протягивает карту, я даже не спрашиваю, как ее достал.
— Они задавали вопросы, — вдруг вызывается у меня. — Чем болела. На что аллергия. А я же не мать! Я понятия не имею, а ее карточка в поликлинике, и мне не дали, сказали нести свидетельство, а потом…
— Номер поликлиники? — перебивает он меня.
— Пятая.
— Привезут. Все, что знаешь — расскажешь. Это не пыточная и не допросная, Кисточка, он лучший врач в городе. И у него нет лимитов по финансированию. Это все, что тебе нужно знать и достаточно, чтобы ты успокоилась. После разговора выйдешь отсюда и увидишь Рому. Это водитель. Отныне ты ездишь с ним. Рома будет ждать тебя в холле, пока ты видишься с ребенком. Дальше ребенка обследуют, а ты с Ромой едешь к себе домой и забираешь нужные вещи, художественную свою хрень. И едете ко мне. Там я объясню, чего и как именно от тебя хочу в обмен на эту маленькую помощь, поняла?
Я поспешно киваю. В голове миллион вопросов, но задать их я не успеваю, открывается дверь и заходит немолодой, немного полноватый мужчина в белом халате, внимательно смотрит поверх очков.
— Доброй ночи, Евгения Михайловна, пойдемте в кабинет, вашу девочку скоро привезут, мне надо посмотреть историю болезни и задать вам пару вопросов.
Он пожимает руку Сереброву, и тот уходит, на меня даже не взглянув.
И пусть. Следующий час я все свое внимание и все силы посвящаю тому, чтобы рассказать врачу все, вложить в него надежду, что Элине помогут.
Мы заходим в кабинет врача, меня сажают в кресло за столом и даже заботливо делают чашку ароматного чая.
— С чабрецом. Хорошая вещь, иммунитету полезно.
— Спасибо.
Даже просто горячий чай рождает внутри блаженство.
— Что ж, Евгения Михайловна, рассказывайте, что случилось. Когда девочка заболела, какие были симптомы, как менялись, что было в больнице и чем лечили. В общем — все, что знаете.
Он листает историю болезни, которую Серебров забрал из больницы, а я говорю все, что удается вспомнить. Как у Эли поднялась температура, как я пыталась ее сбить, как педиатр выписала нам какую-то ерунду от ОРВИ, которая помогала, разве что, моим нервам, и то слабо. Как увидев на градуснике "39,8" я вызвала скорую и мы уехали в инфекционную больницу.
Мы разговариваем долго, обсуждаем все "от и до", и я постепенно успокаиваюсь. Если Серебров — владелец этой клиники и просил за нас, то врачи сделают все. А судя по допросу, конкретно этот врач собаку съел на лечении детей.
— Хорошо, — он откладывает в сторону карту и смотрит в смартфон, — девочку скоро привезут, я ее осмотрю. Переделаем рентген, все анализы, я не доверяю чужим лабораториям, плюс проведем еще пару специфичных. Подпишите, пожалуйста, как опекун согласие. И не пугайтесь страшным словам в нем, это исключительно моя перестраховка. Если есть финансовая возможность, надо обследовать ребенка полностью.
Я беру предложенный листок и быстро подписываю. Глаз успевает зацепиться за слово "онкомаркеры", и я быстро возвращаю врачу согласие. Не хочу читать. Не хочу мучиться до результатов.
— А когда… когда все будет известно?
— Ну, — он смотрит на часы, — думаю, все основные анализы к обеду. А сложные через пару дней. Но вы не волнуйтесь, коллеги отзвонились, девочка в тяжелом, но стабильном состоянии. Судороги не повторялись, температуру чуть-чуть сбили. Подержим ее у нас под круглосуточным контролем.
— А я могу с ней остаться?
Я не смогу сидеть в квартире Сергея и мучиться ожиданием. Даже если он потребует немедленно прыгнуть к нему в постель, не смогу, пока не услышу, что Элина в порядке.
— В реанимации, разумеется, нет. Там все очень строго, но сможете пару раз ее навестить и смотреть в окошко. Потом, в общей палате, безусловно потребуется мамочка, спальное место там есть. Только Евгения Михайловна, пожалуйста, не забывайте о себе. Ребенок у вас еще олимпиаду какую-нибудь выиграет, а вот ваши нервные клетки не восстановятся. Поэтому хорошо спите, питайтесь и настраивайте Элину на выздоровление. Я уже сейчас по вам вижу, сколько вы не ели и не спали, прозрачная, как привидение.
— Хорошо. — Я слабо улыбаюсь.
— Вот, — он достает из ящика стола небольшую коробку шоколадных конфет, — пациенты дарят, а у меня диабет. Поешьте хоть что-то, столовая у нас тут с девяти.