— Вам лучше обратиться в профессиональную арт-мастерскую. Там нарисуют качественно и под стиль ремонта.
Стараюсь не смотреть на него, поэтому перебираю кисточки и аккуратно складываю краски.
— А я хочу, чтобы ты нарисовала. Аванс.
Он кладет на столик пятитысячную купюру. Я злюсь, потому что понятия не имею, как себя вести. И мне страшно в его присутствии, коленки дико дрожат.
— Мне нужно знать, что рисовать…
— Себя.
Я роняю кисточку и поднимаю глаза.
Черт.
Насмешка. Интерес. Азарт. Да он же играет со мной, как кошка с мышкой! И в конце скорее всего съест или просто задушит, ради веселья.
— Нарисуй себя, ты красивая. Не хочу модель из интернета. Не хочу шлюху по вызову у себя на стене. Нарисуй себя.
Он молчит и вдруг добавляет:
— Без одежды.
— Нет! — отрезаю я.
— То есть ты не принимаешь заказ?
— Разумеется, нет! Вы ненормальный!
— Тогда я сейчас забегу к директору, она моя хорошая знакомая, скажу, что незачем держать место для человека, который отказывается работать.
Я цепенею, не веря ушам. Он что, действительно может это сделать? Оставить ме ня без работы, потому что захотелось поиздеваться!
— Хочу черно-белый рисунок, — безмятежно продолжает Сергей. — Материал любой, какой тебе удобнее. Все остальное на твое усмотрение, но не пытайся меня поймать на слове. Без одежды — это значит обнаженной. Ничего лишнего. Только твое тело, никаких предметов, которые помешают мне любоваться природной красотой.
Я сижу, замерев, не верю, что это действительно происходит со мной. А Сергей тем временем поднимается и говорит:
— Приду в воскресенье. Четыре дня тебе хватит на небольшую картинку. Получишь остальное.
— Я не буду…
— Подумай, малышка, потому что я или вместе с рисунком сяду в машину и уеду, либо без рисунка загляну на огонек к директору. И уедешь ты. Береги голову, жарко сегодня.
Он уходит, а я роняю голову на руки и в бессильной злости сжимаю кулаки.
С природой мы подруги. Через десять минут дождь разгоняет и без того немногочисленных посетителей парка. Я быстро убираю все инструменты и бегу под крышу. Обычно, в таких ситуациях, я жду полчаса и, если погода не исправляется, уезжаю домой. Большинство отменяет планы сходить в парк, если за окном беспрестанно льет дождь.
Сборы немного отвлекают. Когда я уже сажусь в трамвай, мне звонит воспитательница из Элькиного сада:
— Евгения Михайловна, Элиночка что-то плохо себя чувствует, ее бы забрать.
— Что ж, я как раз освободилась и уже еду к вам. Что-то серьезное?
— Температура поднялась, да она с утра вялая какая-то, на прогулке почти не играла. Медсестра горлышко посмотрела, но, вроде, не красное. Наверное, вирус подхватила.
В душе поселилось беспокойство. Какие вирусы летом? Это же не осень, когда приходят первые ветра, не весна, когда после шести месяцев снега хочется тихо умереть в уголочке. Но Элька редко болеет, так что я быстро успокаиваюсь. Беру в аптеке леденцы от горла, капли в нос — дома кончились, витамины, грудной сбор и заодно жаропонижающее, на всякий случай. В супермаркете плачу за две пачки замороженной клюквы, и…
— Сто одиннадцать девяносто, — говорит кассир.
В кошельке только сотня. Блин. И на карточке ничего нет, перед выходом я заплатила за коммуналку, а сегодня заработала всего ничего. Только оранжевая пятитысячная лежит, но ее я запретила себе трогать.
— Тогда давайте один пакет, — говорю.
Мне всегда почему-то в такие моменты неловко. Вряд ли это дело кассира, хватает ли у меня денег, но ее неудовольствие буквально сносит меня с ног. Наверное, поэтому я мешкаю, не убираю кошелек сразу в сумку, а пытаюсь уложить клюкву поверх лекарств, в небольшой аптечный пакет.
Слышу шаги и вздрагиваю, когда какой-то мальчонка резво вырывает у меня из рук кошелек.
— Эй! — кричу, бросаясь вслед за ним.
Но тягаться в беге с ребенком — не лучшая затея. Он мгновенно скрывается среди машин, юркает во дворы и я остаюсь одна. Вокруг, как назло, никого. Звоню в полицию.
— Приходите, — говорит ленивый сонный голос, — пишите заявление.
— Но…
— Де-е-евушка, ну вас же не убили и не изнасиловали. Кошелек — это заявление в отделении.
— Спасибо, — упавшим голосом говорю я.
Напишу, конечно. Только сейчас надо забрать Эльку, а потом, если удастся уговорить соседку с ней посидеть, схожу в полицию. И какова вероятность, что деньги спустя столько времени ко мне вернутся?
Я забираю из садика Эльку. Она и впрямь вялая, горячая и капризная. Соседки нет дома, так что план пойти в полицию накрывается медным тазом, по крайней мере на сегодня. Сначала Элина капризничает и мне приходится читать ей сказки, а потом, когда температура поднимается выше тридцати восьми, я даю ей сироп и укладываю спать.