Во время одного из кратких пробуждений Хакобо положил руку на плечо брата и энергично встряхнул, пытаясь вывести из задумчивости.
— Не вешай нос, дружище! — сказал он. — Пара рюмочек в кафе «Два мира» — и все печали как рукой снимет! Подходящее название, не находишь? — рассмеялся он. — Вот уж и в самом деле два мира!
Наконец, спустя несколько часов они добрались до большого города. В Сарагосе не было снега, но дул северный ветер, почти такой же пронизывающий и холодный, как в горах. Тем не менее, улицы были полны народа: десятки прохожих, закутанные в шерстяные пальто и бежевые плащи, сновали туда-сюда, слегка втянув головы в плечи. Женщины прижимали к груди сумочки. Хакобо привёл Килиана в пансион — узкое здание недалёко от площади Испании, где всегда останавливались Антон и Хакобо, когда бывали в городе. Они оставили чемоданы в маленьком, скромно обставленном номере и, не желая терять ни минуты драгоценного времени, снова вышли на улицу, спеша осмотреть достопримечательности, обещанные Хакобо.
Первым делом, по обычаю всех приезжающих в Сарагосу, они направились по переулкам старого города, больше известного как Эль-Тубо, к базилике Мадонны-дель-Пилар, чтобы попросить у Пресвятой девы удачи в пути. Затем съели по порции кальмаров в полной народа таверне, где милостиво согласились на предложение какого-то парнишки почистить им ботинки.
В чистых сияющих ботинках, старательно надраенных гуталином «Лодикс», они не спеша прогуливались по улицам города, глядя, как бесчисленные прохожие, заперев конторы и лавочки, торопятся домой. По мощеным улицам ездили трамваи и чёрные щегольские автомобили с выпуклыми капотами и сияющими металлическими украшениями, Килиан таких никогда прежде не видел. По обе стороны улицы вздымались высокие здания, среди которых встречались даже восьмиэтажные. Братья шли медленно, поскольку Килиану хотелось рассмотреть во всех подробностях каждую мелочь.
— Сразу видно — деревенщина! — ответил его брат, умирая от смеха. — Представляю, какое у тебя будет лицо, когда мы доберёмся до Мадрида! Это ведь только начало...
Килиан постоянно спрашивал обо всём, словно вся безмолвная напряжённость последних дней трансформировалась теперь в любопытство. Наслаждавшийся ролью старшего брата Хакобо охотно и с видом превосходства вёл за собой растерянного младшего. Хакобо помнил своё первое путешествие и понимал реакцию Килиана.
— Видишь эту машину? — спросил он, указывая на элегантный чёрный автомобиль с решёткой спереди, круглыми фарами и блестящим капотом. — Это новый отечественный «пежо-203», на которых сейчас ездят таксисты. А вон там — английский «остин-FX3», замечательная машина. А вон та — отечественный «ситроен-CV», больше известный как «пато»... Красота, правда?
Килиан рассеянно кивнул, разглядывая строгие классические фасады монументальных зданий, где размещались «Испано-Американский банк», «Союз» и «Испанский феникс», с большими круглыми и квадратными окнами, порталами с колоннами и фронтонами, барельефами наверху и многочисленными балконами с кованными решётками.
Уставшие после напряжённого дня и долгой прогулки по городу, они под конец решили посетить знаменитое кафе, о котором говорил Хакобо. Ещё на подходе Килиан увидел великолепную сияющую вывеску, возвещавшую, что это одно из величайших мест Европы. Вслед за братом он прошёл сквозь высокие створчатые двери и застыл, поражённый невиданным прежде великолепием. Чего стоили одни только широкие лестницы и арки с белыми колоннами, разделяющие на два этажа огромный зал, наполненный голосами, дымом, шумом и музыкой. Узкие перила тянулись по всей длине верхнего яруса, чтобы сидящие наверху клиенты могли любоваться оркестром, расположенным внизу, в центре зала. В памяти тут же всплыла сцена из кинофильма, который он видел в Бармоне: там молодой человек в габардиновом плаще спускался по такой же лестнице, шикарно и небрежно касаясь рукой перил, а в другой держа сигарету.
Сердце Килиана забилось сильнее. Он залюбовался раскинувшейся перед ним картиной: множеством столиков, деревянных стульев и мягких удобны кресел, где сидели люди, казавшиеся респектабельными и утончёнными. Платья женщин с жабо или глубокими треугольными вырезами — разноцветные, лёгкие, короткие и облегающие — не шли ни в какое сравнение с тяжёлыми юбками длиной до щиколоток и тёмными шерстяными жакетами, какие носили женщины гор. Мужчины, все как один, как и он сейчас, были в белых рубашках и смокингах, из нагрудного кармана которых, сверкая белизной, выглядывал носовой платочек, и в чёрных галстуках-бабочках.