И это все: ни даты, ни имени.
Кому было адресовано письмо?
Адресат не мог принадлежать к поколению ее деда, поскольку текстура бумаги, чернила, стиль и почерк говорили о том, что оно явно относится к более поздним временам. С другой стороны, письмо было адресовано мужчине, на что указывали окончания глаголов и прилагательных: «ты мог бы», «будь спокоен» и прочее. Таким образом, круг адресатов сузился до двух человек: Ее отца Хакобо и дяди Килиана. Наконец, бумага была похожа на ту, на которой обычно писал свои короткие письма отец. Как странно... Почему он не сохранил весь текст целиком? Кларенс представила, что Хакобо сначала хранил письмо целиком, но потом отчего-то решил достать и оторвал кусок. Но зачем? Какие компрометирующие тайны могли содержаться в старом письме?
Кларенс оторвала удивлённый взгляд от письма, оставила листок на большом столе подле дивана, обитого чёрной кожей, и потёрла воспалившиеся глаза. Она читала без остановки больше пяти часов. Вздохнув, она поднялась, чтобы подбросить полено в огонь, и ясень, встретившийся с огнём, приветственно зашипел. Весна выдалась более сырой, чем обычно, и Кларенс замёрзла оттого, что сидела так долго.
Она немного постояла, протянув руки к огню, растирая предплечья и опираясь на каминную полку, над которой висело прямоугольное трюмо в деревянной раме с вырезанной в ее верхней части гирляндой цветов. В зеркале отразилась усталая девушка с тёмными кругами вокруг зелёных глаз, с непокорными завитками каштановых волос, выбившихся из толстой косы и оттеняющих овал лица. От забот и беспокойства на лбу наметились тонкие морщинки. Почему она так встревожилась, прочитав эти строки? Встряхнув головой, словно все тело охватил озноб, она снова села за стол.
Кларенс рассортировала письма по именам отправителей и разложила в хронологическом порядке, начиная с 1953 года, когда Килиан аккуратно писал каждые две недели. Содержание писем вполне соответствовало педантичному характеру ее дяди: в каждом письме он в мельчайших подробностях описывал повседневную рутину, бесконечно рассказывал о работе, о погоде, вплоть до новой причёски матери или сестры. Письма дедушки Антона были, напротив, короткими и лаконичными, исполненными традиционных формальностей, характерных для тридцатых-сороковых годов двадцатого века. В них сообщалось, что, слава Богу, он чувствует себя прекрасно и надеется, что и они тоже чувствуют себя прекрасно. Кроме того, старик едва ли не в каждом письме благодарил кого-то из родных или соседей по Каса-Рабальтуэ за щедрость и заботу.
Кларенс порадовалась, что в доме никого нет. Кузина Даниэла и дядя Килиан уехали в город, поскольку дяде нужно пройти медицинское обследование, а ее родители вернутся не раньше, чем через две недели. Прочитав личные письма еще живых родственников, она не чувствовала никакой вины за содеянное. И все же было очень странно заглянуть в эти строки, которые ее отец и дядя писали друг другу на протяжении десятилетий.
Рассортировав бумаги, она отложила в сторону письма умерших. Но ни письма дедушки, которого Кларенс совсем не знала, ни письма Хакобо и Килиана не произвели на неё такого впечатления. Она и раньше знала многие байки и истории из писем, которые она только что прочитала. Но послание незнакомца, написанное с наклоном и слегка дрожащей рукой, выдающей человека, непривычного к письму, исполненное тревоги, которую он тщетно пытался скрыть, отчего в письме ещё сильнее пробивалась тоска, пробуждая целую бурю чувств. И в конце концов слезы брызнули у Кларенс из глаз.
Она вспомнила, как открывала тёмный шкаф в глубине гостиной, когда была помладше, как брала в руки эти письма, с любопытством изучая. Рассматривала фотографии Каса-Рабальтуэ столетней давности, перебирала старые газетные вырезки, пожелтевшие от времени, туристические буклеты и трудовые договоры, просматривала старые книги учета купли-продажи скота и аренды земельных наделов, списки зарезанных овец и баранов, живых и издохших. Были здесь упоминания о крестинах и похоронах, рождественские поздравительные открытки, написанные выцветшими чернилами и грозившие вот-вот рассыпаться от ветхости; приглашения на свадьбу и свадебные меню; фотографии прадедов и прабабок, дедов и бабушек, внучатых дядьев и тёток, родителей и кузенов; купчие на недвижимость, начиная с XVII века, договора о продаже земель под строительные участки, заключённые наследниками с курортно-горнолыжной компанией.