Среди удушающей жары, изнурительной работы, бесконечных свар брасерос и бригадиров, непрерывного кожного зуда и нежной дружбы с невыносимым массой Грегором Хакобо чувствовал, что уже едва ли способен оценить хоть одно из тех чудес, о которых грезил, когда прибыл на остров.
Возможно, думал он, сейчас как раз самое время познакомить брата со своими туземными подружками, чтобы хоть немного его взбодрить. Одно из преимуществ холостой жизни на Фернандо-По в том и заключается, что можно ни в чем себя не ограничивать!
— Да, кстати, как у вас дела на Обсае? — спросил он с той же естественностью, с какой только что говорил о погоде.
Килиан немного помедлил перед ответом. Хакобо был единственным человеком, которому он мог рассказать о своих сомнениях и тревогах, но он не хотел, чтобы брат подумал, будто он жалуется. Все, кто видел их впервые, обращали внимание, как братья похожи; это всегда удивляло Килиана, поскольку, хоть он и был выше брата на несколько сантиметров, но чувствовал, что во многих отношениях слабее его. Хакобо всеми порами излучал безудержную силу и энергию, которых явно не хватало ему самому.
Где бы они ни появлялись, Хакобо нигде не мог остаться незамеченным. Никто никогда не видел его печальным, даже в школьные годы. Он всегда знал, чего ждёт от жизни: наслаждаться каждой минутой, не вдаваясь в глубокие материи. Он работал, потому что ему нужны были деньги, но, если какой-то год оказывался неурожайным, его это не волновало, ведь жалованье оставалось прежним. Так что он не переживал. Хакобо никогда и ни о чем не переживал.
— Ты что, язык проглотил? — спросил Хакобо.
— Что? — не понял Килиан. — Нет-нет. Грегорио всё тот же. Но хуже всего то, что он старается поссорить меня с брасерос. За моей спиной говорит им, чтобы они не обращали на меня внимания, ведь я новенький, а чуть что — тут же зовёт меня решать их споры. Я это знаю от Валдо.
— Просто он тебе завидует. Гарус сказал, что ему нужен человек для управления этим двором. С его стороны было очень умно послать на этот двор нового человека со свежим взглядом и ещё не угасшим интересом к работе. Если так и дальше пойдёт, скоро ты будешь управлять главным двором.
— Вот уж не знаю. Боюсь, мне не хватает авторитета. Такое впечатление, что брасерос меня просто не слышат. Приходится повторять им по двадцать раз. Им обязательно надо дождаться, пока я разозлюсь и рявкну как следует; тогда они ухмыляются и делают, что велят.
— Пригрози им, что сообщишь охране, — посоветовал Хакобо. — Или что пожалуешься в попечительство в Санта-Исабель, чтобы их оштрафовали и лишили жалованья.
— Я это уже делал. — Килиан закусил губу, стыдясь своего бессилия. — Я уже тысячу раз грозился, что пожалуюсь, но потом об этом жалел. Понятное дело, для них это что-то вроде сказки про волка. Они не верят, что я действительно это сделаю. И вьют из меня верёвки.
— Тогда отходи их пару раз палкой — вот увидишь, как они будут слушаться!
Килиан изумлённо посмотрел на брата.
— Но я никогда в жизни никого не бил!
Он не мог поверить, что брат на такое способен.
— Как это не бил? — удивился Хакобо. — Ты что, забыл наши детские драки?
— Это другое.
— Если не можешь сделать это сам, прикажи кому-нибудь из бригадиров. Уж они-то церемониться не станут! — голос Хакобо зазвучал тверже. — Видишь ли, Килиан, чем раньше ты заставишь себя уважать, тем будет лучше. Знал бы ты, сколько испанцев хотели бы оказаться на твоём месте, чтобы им платили столько, сколько платят тебе...
Килиан молча кивнул. Посмотрев в окно, он заметил нескольких грациозных обезьянок, махавших ручонками с ветвей деревьев вслед их пикапу. Густой зелёный полог простирался до самых окраин Санта-Исабель, где грунтовка сменялась асфальтированным шоссе.
— Сначала мы совершим небольшую экскурсию по городу, чтобы ты имел представление, где здесь что, — сказал Хакобо. — Времени у нас достаточно. И кончай чесаться! Меня это нервирует!
— Да я бы и рад! — вздохнул Килиан, засунув руки под бёдра, чтобы избежать соблазна почесать каждый сантиметр зудящей кожи.
Хакобо вёл машину по прямым симметричным улицам, словно расчерченным по линейке — от самого моря до реки Консул, отделявшей город от леса. Экскурсию начали с верхней части города, где жили в основном нигерийцы. Множество детишек бегали по улицам, гоняя самодельный резиновый мяч из застывшего сока каучуковых деревьев, или стреляли горохом из трубок, сделанных из полых стеблей папайи. Полуголые мужчины и укутанные с головы до ног женщины со свёртками и корзинами на головах и младенцами на руках прохаживались между ларьками и палатками, где торговали экзотическими товарами и местной продукцией, которую развозили во все части света.