- Любой бы понял, - Гаспар кидает последний взгляд на неизвестное мне за окном, и шагает к дивану. Удобно устроившись, он в ожидании смотрит на меня, но я остаюсь на месте. - Все-таки смешно. Сегодня в Кайле я не увидел Кайла.
- В каком смысле? - спрашиваю я. Гаспар с секунду смотрит на меня, и сразу же переводит взгляд на стеллаж с книгами. Он останавливается на верхней полке, а его голова вздымается, удлиняя шею.
- Он хочет тебя сделать своей...- тихо говорит Гаспар, вернув голову в обычное положение, - не дарить цветы и любить, а сделать своей.
- Гаспар, - резко говорю я, обрывая его не состоявшиеся объяснение, - я жалею о своем вопросе. - Но вспоминаю, что мой вопрос так и не был воспроизведен мною.
Вот уж кто бы подумал, что такой пытливый человек как я, откажется узнать ответ на интересующий его ответ. В этом цветном разноголосом хороводе одного Гаспара, я услышала только "не любить".
- Я только хотел сказать, что не переживаю за него, - он поднимается, вытягивая с кармана брюк телефон, - я скорее боюсь за тебя. Но все же, я рад, что ты дочь Донована - теперь у нас больше поводов дружить.
"Амелия О'Нил скучает по себе, - осознанно проносится у меня в голове, - это и правда не я, с этими задушевными разговорами и возвышенными чувствами". Некоторые люди начинают слишком рано печалится. На роду у них так написано - печаль принимают слишком близко, чуть что сразу в тоску впадают, и печалятся, все печалятся. Но я не из тех, кто обиду подолгу помнит или корит себя - та даже кого-то другого - за ошибки. Утратив возможность - поплыл дальше. Все мечты сбываются неотвратимо, даже если они не высочайшего качества. Один нюанс в их исполнении: не всегда вовремя они воплощают свою силу в наших жизнях.
- Я тоже рада, - говорю я.
Гаспар приглашает меня в свою библиотеку, рассказывая, что у него имеются юридические путеводители.
Наблюдая за ним, я больше нежели уверена, что его манера поведения, то, как он занимает место в пространстве, смотрит на предметы, изучает, - воспевается одним словом - серьезностью. Он не душит своим присутствием, не тяготит, - ему свойственно ошибаться, но слова, произнесенные им, выражают настоящую сторону его сущности - живую.
- Оставишь свой номер телефона? - спрашивает Гаспар, вручая телефон в мои руки. Я киваю.
Пока мои пальцы бегло скользят по экрану, Гаспар подходит к стеллажу, выискивая там что-то. Он берет с полки книгу в черном переплете и идет ко мне, выглядя уже совсем расслабленным. Былое напряжение, создавшееся про помощи нашего разговора, улетучилось в другое пространство. Я возвращаю телефон с уже вбитым в список номером, а Гаспар уверенно протягивает мне книгу, не заботясь об объяснениях.
- Я бы очень хотел тебе подарить эту книгу, - говорит он, пытаясь таким способом расставить логическую цепочку его действий, - и, конечно, хотелось, чтобы ты прочитала ее.
Я смотрю на название, немного растерявшись в выборе последующих действий. Никогда не интересовалась творчеством Эрнеста Хемингуэя, разве что еще в школе. Гаспар смотрит на меня, пока я думаю, как лучше поступить.
- О! - он с легкостью вскидывает руки и улыбается, - я понял, что не твой это стиль. Но все же, я уверен в том, что советую тебе.
- Спасибо, я почитаю.
" Праздник, который всегда с тобой". Мотив такого жеста остался мне неизвестен, но я благодарна Гаспару за великодушие и честность, которые он демонстрирует не целенаправленно.
- Ты стеснялась сказать, что не читаешь подобного жанра? - интересуется Гаспар, когда мы выходим с кабинета. В коридоре гул голосов, доносящихся из зала, поглощает наш с Гаспаром разговор. Нам приходится говорить громче и прислушаться друг к другу, так как из-за длительного пребывания в кабинете, погруженного в тишину, мы перешли на низкую тональность.
- Не хотелось обижать твою искренность, - признаюсь я. Мы спускаемся по лестнице под несколькими пытливыми взглядами, что Гаспара совершенно не беспокоит. Его праздник удался, о чем говорит обстановка, создаваемая смехом и разговорами гостей, но также я не видела, говорил ли он с кем-то кроме меня и моего отца. Ради кого же был устроен этот праздник?
- До сих пор не рада что пришла? - интересуется Гаспар, когда мы спускаемся вниз. Я продолжаю вертеть книгу, разрисовывая ее обложку невидимыми узорами. Как только ответ грозится покинуть мои мысли, Гаспар, молча спрашивая, забирает книгу у меня из рук и отдает рядом проходящему официанту. Даже в моменты явного пренебрежения нормами благопристойности, Гаспар - истинный испанец с аристократическими корнями. Я слышу, как он бормочет: "Ну-ну"
- Разреши пригласить тебя на танец? - он протягивает свою руку, и я с радостью ее принимаю.