Он хмуро усмехается краем губ.
- Я опять сказал что-то не то, да?
- Нет, ни в коем случае, - я отворачиваюсь, чтобы не видеть его искаженного, словно под пыткой лица, дарю ему возможность натянуть маску привычного ему спокойствия, дать время разобраться с самим собой. А он как раненая птица только ищет куда бы еще ударится больной грудью, совсем позабыв о гордости. Лучше уж молчал, так бы хоть я сама состроила себе его образ, ненавидящий объяснения.
- Я просто не хочу видеть тебя с Гаспаром, - вытягивает он, - он мой брат, и я до боли люблю его. Но если нам придется бороться за тебя, то он победит.
Никогда еще мир не слышал ничего горячее, чем его голос, воспаленный одновременно грубостью и неуверенной нежностью. Он боится показать свою глубь, думая, что глухая власть над собой сможет удержать его на месте. Не бывать такому в его жизни, если он лечит свое отчаяние любезностью и улыбкой. Не сможет он остаться в своем затемненном переулке, полным недоверия и тайн, не открыв мне часть своей души.
Его очи полузакрыты, и он молчит.
- Ты проиграешь, я согласна. Только бороться тебе нужно будет не с Гаспаром, а с собой.
Над нами воспаляется свет падающей звезды, но я уже не слежу за траекторией ее полета. Я беру его руку, слегка ведя своей по линиям ладони, но так же неловко, как и сделала это, отпускаю ее.
Пусть он и думает, что я закрыла калитку, ведущею в свою жизнь. Но на самом деле, я подарила ему возможность убежать от обыденности, в которую собственная его засосала.
Без стеснения иду к машине, ожидая пока он откроет ее. И он делает это - молча и растеряно.