А Рейн играет и шумит,
Дарит земле свои щедроты,
И всякий раз чудесный вид
Являют русла повороты.
Тут все тревоги, все заботы
Забудешь в райской тишине,
Где так милы земли красоты
Природе-матери и мне.
И мне! Но если бы при этом
Твой взор светил мне прежним светом!
56
Под Кобленцем[147] есть холм, и на вершине
Простая пирамида из камней.
Она не развалилась и доныне,
И прах героя погребен под ней.
То был наш враг Марсо,[148] но тем видней
Британцу и дела его, и слава.
Его любили — где хвала верней
Солдатских слез, пролитых не лукаво?
Он пал за Францию, за честь ее и право.
57
Был горд и смел его короткий путь.
Две армии — и друг и враг — почтили
Его слезами. Странник, не забудь
Прочесть молитву на его могиле!
Свободы воин, был он чужд насилий
Во имя справедливости святой,
Для чьей победы мир в крови топили,
Он поражал душевной чистотой.
За это и любил его солдат простой.
58
Вот Эренбрейтштейн[149] — замка больше нет.
Его донжоны взрывом разметало.
И лишь обломки — память прежних лет,
Когда ни стен, ни каменного вала
Чугунное ядро не пробивало.
В дыму войны отсюда враг бежал,
Но мир низверг твердыню феодала:
Где град железный тщетно грохотал,
Там хлещет летний дождь в проломы хмурых зал.
59
Прощай, о Рейн! В далекий путь без цели
От милых стран пришельца гонит рок.
И те, кто вместе, жить бы здесь хотели,
И тот, кто в целом мире одинок.
И если бы оставить жертву мог
Ужасный коршун самоугрызений —
Так только здесь, где каждый уголок
И дик и чуден, мил труду и лени,
Обилен и богат, и щедр, как день осенний.
60
И все ж прости! О, тщетное «прости»!
Кто приникал к твоей струе кристальной,
Не может образ твой не унести.
И если он уйти решил, печальный,
Тебе опять он кинет взор прощальный,
Стремясь запечатлеть твои черты.
Пусть Юг роскошней в мощи изначальной,
Где в мире край, который слил, как ты,
И славу прошлых дней, и мягкость красоты?
61
Уютное величье, — отраженья
Домов, церквей и башен городских.
Средь рощ и пашен — белые селенья.
Там пропасти, там зубья скал нагих —
Предвосхищенье крепостей людских.
Монастыри с готическим фасадом,
А люди — как природа: здесь для них
Веселье стало жизненным укладом,
Хотя империи катятся в пропасть рядом.
62
Но мимо, мимо! Вот громады Альп,
Природы грандиозные соборы;
Гигантский пик — как в небе снежный скальп;
И, как на трон, воссев на эти горы,
Блистает Вечность, устрашая взоры.
Там край лавин, их громовой исход,
Там для души бескрайные просторы,
И там земля штурмует небосвод.
А что же человек? Чего он, жалкий, ждет?
63
Но, прежде чем подняться на высоты,
Хочу равнинный восхвалить Морат,[150]
Где бой пришельцам дали патриоты
И где не покраснеешь за солдат.
Хотя ужасен их трофеев склад.
Враги свободы, здесь бургундцы пали.
Они непогребенные лежат,
Им памятником их же кости стали,
И внемлет черный Стикс стенаньям их печали.
64
Как Ватерлоо повторило Канны,[151]
Так повторен Моратом Марафон.
Там выиграли битву не тираны,
А Вольность, и Гражданство, и Закон.
Там граждане сражались не за трон,
То не была над слабыми расправа,
И не был там народ порабощен,
Не проклинал «божественное право»,
Которым облачен тот, в чьих руках держава.
65
В безлюдном одиночестве, одна,
Грустит колонна у стены замшелой,
Величья гибель видела она.
И смотрит в Вечность взгляд бесцветно-белый,
Как человек, от слез окаменелый
И все ж не ставший чувствовать слабей,
Она дивится, что осталась целой,
Когда Авентик,[152] слава древних дней,
Нагроможденьем стал бесформенных камней.
66
Здесь Юлия — чья память да святится! —
Служенью в храме юность отдала
И, небом не услышанная жрица,
Когда отца казнили, умерла.
Его боготворила, им жила!
Но суд закона глух к мольбе невинной,
И дочь отцовской жизни не спасла.
Без памятника холмик их пустынный,
Где сердце спит одно, и прах и дух единый.
67
Таких трагедий и таких имен
Да не забудет ни один сказитель!
Империи уйдут во тьму времен,
В безвестность канут раб и победитель,
Но высшей добродетели ревнитель
В потомстве жить останется навек,
И взором ясным, новый небожитель
Глядит на солнце, чист, как горный снег,
Забыв на высоте всего земного бег.
вернуться
147
Кобленц — город в Германии, во время Французской буржуазной революции 1789–1794 гг. — центр контрреволюционной эмиграции.
вернуться
148
Марсо, Франсуа Соверен (1769–1796) — генерал Французской республики, талантливый полководец. В бою близ Кобленца был смертельно ранен.
вернуться
149
Эренбрейтштейн — крепость близ Кобленца. Осада этой крепости войсками республиканской Франции длилась два года.
вернуться
150
Морат. — В сражении при Морате в июне 1476 г. ополчение городских и сельских кантонов Швейцарского союза, отстаивая независимость своей Федерации, нанесло сокрушительный удар войскам бургундского герцога Карла Смелого.
вернуться
151
Канны — селение в юго-восточной Италии, где в годы второй Пунической войны произошла знаменитая битва (216 г. до н. э.), в которой карфагенский полководец Ганнибал (ок. 247–183 гг. до н. э.) добился полного разгрома римских войск.
Сопоставляя сражения при Ватерлоо и Каннах с битвами при Марафоне и Морате, Байрон отчетливо проводит границу между войнами завоевательными и войнами во имя независимости родины.