4
Вступая в девятнадцатый свой год,Как мотылек, резвился он, порхая,Не помышлял о том, что день пройдет —И холодом повеет тьма ночная.Но вдруг, в расцвете жизненного мая,Заговорило пресыщенье в нем,Болезнь ума и сердца роковая,И показалось мерзким все кругом:Тюрьмою — родина, могилой — отчий дом.
5
Он совести не знал укоров строгихИ слепо шел дорогою страстей.Любил одну — прельщал любовью многих,Любил — и не назвал ее своей.И благо ускользнувшей от сетейРазвратника, что, близ жены скучая,Бежал бы вновь на буйный пир друзейИ, все, что взял приданым, расточая,Чуждался б радостей супружеского рая.
6
Но в сердце Чайльд глухую боль унес,И наслаждений жажда в нем остыла,И часто блеск его внезапных слезЛишь гордость возмущенная гасила.Меж тем тоски язвительная силаЗвала покинуть край, где вырос он, —Чужих небес приветствовать светила;Он звал печаль, весельем пресыщен,Готов был в ад бежать, но бросить Альбион
7
И в жажде новых мест Гарольд умчался,Покинув свой почтенный старый дом,Что сумрачной громадой возвышался,Весь почерневший и покрытый мхом.Назад лет сто он был монастырем,И ныне там плясали, пели, пили,Совсем как в оны дни, когда тайком,Как повествуют нам седые были,Святые пастыри с красотками кутили.
8
Но часто в блеске, в шуме людных залЛицо Гарольда муку выражало.Отвергнутую страсть он вспоминалИль чувствовал вражды смертельной жало —Ничье живое сердце не узнало.Ни с кем не вел он дружеских бесед.Когда смятенье душу омрачало,В часы раздумий, в дни сердечных бедПрезреньем он встречал сочувственный совет.
9
И в мире был он одинок. Хоть многихПоил он щедро за столом своим,Он знал их, прихлебателей убогих,Друзей на час — он ведал цену им.И женщинами не был он любим.Но боже мой, какая не сдается,Когда мы блеск и роскошь ей сулим!Так мотылек на яркий свет несется,И плачет ангел там, где сатана смеется.
10
У Чайльда мать была, но наш герой,Собравшись бурной ввериться стихии,Ни с ней не попрощался, ни с сестрой —Единственной подругой в дни былые.Ни близкие не знали, ни родные,Что едет он. Но то не черствость, нет,Хоть отчий дом он покидал впервые.Уже он знал, что сердце много летХранит прощальных слез неизгладимый лед.
11
Наследство, дом, поместья родовые,Прелестных дам, чей смех он так любил,Чей синий взор, чьи локоны златыеВ нем часто юный пробуждали пыл, —Здесь даже и святой бы согрешил, —Вином бесценным полные стаканы —Все то, чем роскошь радует кутил,Он променял на ветры и туманы,На рокот южных волн и варварские страны.
12
Дул свежий бриз, шумели паруса,Все дальше в море судно уходило,Бледнела скал прибрежных полоса,И вскоре их пространство поглотило.Быть может, сердце Чайльда и грустило,Что повлеклось в неведомый простор,Но слез не лил он, не вздыхал уныло,Как спутники, чей увлажненный взор,Казалось, обращал к ветрам немой укор.
13
Когда же солнце волн коснулось краем,Он лютню взял, которой он привыкВверять все то, чем был обуреваемРавно и в горький и в счастливый миг,И на струнах отзывчивых возникПротяжный звук, как сердца стон печальный,И Чайльд запел, а белокрылый бригЛетел туда, где ждал их берег дальный,И в шуме темных волн тонул напев прощальный.
«Прости, прости! Все крепнет шквал,Все выше вал встает,И берег Англии пропалСреди кипящих вод.Плывем на Запад, солнцу вслед,Покинув отчий край.Прощай до завтра, солнца свет,Британия, прощай!
Промчится ночь, оно взойдетСиять другому дню,Увижу море, небосвод,Но не страну мою.Погас очаг мой, пуст мой док,И двор травой зарос.Мертво и глухо все кругом,Лишь воет старый пес.
Мой паж, мой мальчик, что с тобой?Я слышал твой упрек.Иль так напуган ты грозой,Иль на ветру продрог?Мой бриг надежный крепко сшит,Ненужных слез не лей.Быстрейший сокол не летитСмелей и веселей».
«Пусть воет шквал, бурлит вода,Грохочет в небе гром, —Сэр Чайльд, все это не беда,Я плачу о другом.Отца и мать на долгий срокВчера покинул я,И на земле лишь вы да богТеперь мои друзья.