Прежде чем войти в «Башню», я останавливаюсь и смотрю назад, в сторону парка, откуда пришёл. Вдалеке уже залили каток, не ледяной, естественно, — полимерный. Люди катаются на коньках. Здорово. И грустно — мне-то не с кем покататься.
Не спешу. Во-первых, не особо хочется туда идти, во-вторых, не думаю, что меня там ждут. Искренне. У всех ко мне какие-то дела, суета, и не с кем просто сесть и поговорить. Каждому нужно что-то своё, и каждому безразлично то, что нужно мне. Лицемерие и бренность. Хотя к Патрику это, возможно, и не относится. Кажется, переживает насчёт меня. Да и мне в этот вечер необходимо встретиться с кем-нибудь и поговорить. Опять не могу разобраться, чего жду от этой встречи?
Я толкаю дверь и прохожу внутрь. Братство близнецов — это неформальная организация, вроде клуба по интересам. Должно быть, в былые времена лондонские джентльмены посещали именно такие заведения. Стремление найти себе подобного сегодня трансформировалось во всевозможные содружества, союзы, ассоциации, главным критерием для вступления в которые стала принадлежность к тому или иному знаку зодиака. Членство в подобных организациях — вещь вовсе не обязательная, общепринятой нормой является лишь периодическое посещение своего специалиста по астрологии и синтетизму. Состоять же в братстве, союзе или ордене — это скорее увлечение, нежели необходимость. И аналогия с английскими джентльменскими клубами тут вполне уместна. Не знаю точно, что подвигло меня втянуться. Наверное, любопытство, возможно, давнее чувство одиночества. Патрик — мой духовный наставник — заполнил пустующую нишу, в довольно короткий срок стал иметь ощутимое влияние на меня и моё мировоззрение. Хотя и не скажу, что до конца проникся его идеями.
Очутившись в фиолетовом зале «Башни Близнецов», я тихо и осторожно, стараясь не помешать Патрику, присаживаюсь на скамью возле стены. Однако он услышал. Он отвлекается от медитации, открывает глаза и расплывается в улыбке. Не могу не упомянуть — в лучезарной, просветлённой улыбке.
— Приветствую тебя, мой брат! — говорит Патрик. — Рад, что ты пришёл.
— Здравствуй, брат Патрик! — на этот раз не избегаю официального приветствия. — И я рад. Кстати, я купил билет на Меркурий.
— Я знаю, — кивает Патрик.
Он всегда всё знает, проницательный, следует заметить, человек. Патрик встаёт с пола и направляется в мою сторону. В полутьме, созданной дрожащим пламенем десятка свечей, вижу его худощавую фигуру с длинными руками. Сейчас Патрик напоминает средневекового алхимика, а фиолетовый зал высокой «Башни» представляется кельей, тёмной и мрачной.
— С начальством, я так понимаю, вопрос тоже урегулирован?
— Да, без проблем. Они закрывают глаза на то, что во время больничного совершу паломничество.
Патрик становится в метре от меня и разглядывает сверху вниз.
— Уступчивые ребята. Впрочем, насколько помню, твой начальник — лев? С ними всегда можно договориться.
— Да, он пошёл мне навстречу. Потому, что паломничество — это важно, он разделяет мою точку зрения… — Под снисходительным, даже насмешливым взглядом Патрика замолкаю. Чувствую себя школьником, чеканящим прописные истины. Те, которые так ждёт от меня учитель, но в которые сам верю не до конца. Положение усугубляется тем, что учитель догадывается о моих сомнениях и сейчас размышляет лишь о том, с какой стороны дать подзатыльник. Желая сменить тему на более приземлённую, а значит — убедительную, я начинаю: — К тому же, учитывая моё депрессивное состояние…
— Друг… — Патрик садится рядом со мной — махом, так, словно бы падает вниз. Настораживаюсь: если Патрик говорит «друг» вместо положенного «брат», то ничего хорошего это не предвещает. Патрик признаёт лишь обращение «брат», все остальные равноценны пренебрежительному «эй, ты». — Друг, — повторяет Патрик, — депрессивное состояние спровоцировано неуверенностью в себе и наплевательским отношением к своей жизни. А это зависит только от тебя. — Патрик подозрительно принюхивается: — Ты, случаем, не пил сегодня?
— Нет, что ты… — уверяю я.
— Смотри у меня! — Он недовольно сверкает глазами. — Этот год — твой год. Пришло время отправляться в путешествие. И это даже хорошо, что ты не полетел на Меркурий, когда тебе было двадцать три. Мне кажется, что ты был ещё не готов. Но и учти — в сорок семь будет уже поздно. Тридцать шесть лет — третья дюжина — знаковое событие, не пропусти его. Ты понимаешь меня?
— Я понимаю тебя, — как заворожённый вторю я. — Я понимаю тебя, Патрик.
Ещё бы — не понимать. Известное дело — паломничество к своей планете можно совершать лишь в возрасте, кратном двенадцати. И мне ещё сравнительно повезло: путешествие на Меркурий (планета близнецов) не так длинно и затратно по времени, как, скажем, паломничество представителей знака Водолея (до Урана лететь несколько месяцев). А львам и вовсе необходимо совершить непростой и опасный манёвр вблизи Солнца. Но ничего уж тут не поделаешь: двенадцать знаков зодиака, двенадцатилетние циклы развития человека — понятно и логично. Через полгода мне стукнет тридцать шесть, если не успею до этого времени, то придётся ждать ещё одиннадцать лет.