- Сразу видно, мастер, - проворчал Иссканр, продолжая плющить хитиновые головы маленьких оккупантов. - А нам как быть, а?
Вместо ответа Фриний сплюнул себе под ноги еще несколько фраз. Живое море забурлило - и полилось во все стороны, прочь, прочь от пещерки! Не разбирая дороги, сколопендры торопились оказаться как можно дальше отсюда и тысячами летели в пропасть, таяли во мраке, оставляя после себя терпкий узнаваемый запах.
"Как в храме Стоногой".
- Ловко, - цокнул языком Иссканр. - А что теперь? Утку эти гады сперли, "орешки", кстати, тоже.
Быйца, словно угадав, что сейчас скажет Фриний, ухмыльнулся сытым котярой.
- Ты когда-нибудь пробовал жареных сколопендр? - спросил у паренька чародей.
Ответ Иссканра не смогло заглушить даже громогласное "Апчхи!" Мыкуна. Этому точно все равно, что есть и где спать!
"Неужели ничего не почувствует, даже когда увидит вход? - мельком удивился Фриний, отдавая распоряжения по благоустройству пещерки. - Вот кому можно по-настоящему завидовать".
Потом он все-таки сходил и отыскал несколько веток, которые можно было назвать хворостом только здесь и сейчас. Иссканр долго вертел носом, но в конце концов не выдержал и присоединился к "пирующим" Быйце и Фринию. И даже бегал потом собирать трупики сколопендр, чтобы сделать себе добавочную порцию.
Словом, вечер, за вычетом мелких неприятностей, определенно удался.
А утром они вошли в Лабиринт.
* * *
Появление Кайнора вызвало у костра вполне понятное оживление. Судя по выражениям их усатых морд, гвардейцы радовались не меньше простодушной Друлли.
"Сейчас еще подхватят на руки и начнут качать, - обреченно подумал Гвоздь. - Если уж сегодня играем фарс - так на всю катушку, да?"
К счастью, обошлось без качаний.
- Ты где шлялся, старый козел? - Это, разумеется, Лютен, любимая. Вот и она сама - приближается, грациозная и преисполненная ядом, аки древесная гадюка. Еще бы! Долгие годы выступления женщиной-змеей не прошли даром, ой не прошли! Язычок у нее что надо... во всех отношениях. Ну и яд тоже первосортный. - Я тебя спрашиваю, ты где шлялся?!
- По бабам, - честно признался Кайнор. Лютенино "старый козел" задело его за живое - не так "козел" (это правда, чего уж там...), как "старый". Но я смотрю, вы тут без меня не скучаете.
- Не скучаем, не скучаем, - сбить Лютен с толку было не так уж просто. - А ты хоть помнишь, что у нас вечером выступление?
Гвоздь в притворном изумлении заломил бровь:
- Так ведь уже вечер! Чего ж вы ждете, братцы?! Народ на площади заждался, наверное...
- Они знают, что вы не будете сегодня выступать, господа. - Капитан гвардейцев поднялся с лежавшего у костра бревна, скрипнул коленями и сапогами и повернулся к жонглеру. - Господин Кайнор из Мьекра, прозываемый также Рыжим Гвоздем?
Гвоздь подхватил капитанов взгляд и удерживал до тех пор, пока гвардеец не стрельнул глазами куда-то за его плечо.
- Вы ошиблись, - ответил спокойно и с любимой своей нагловатой улыбочкой. - Не господин. В остальном - все верно. А с кем имею честь?
- Жокруа К`Дунель, - представился тот. - Скажите, господин Кайнор, мы могли бы поговорить наедине?
- Боюсь, Жокруа, у меня просто нет времени. Жителей этой милой деревни кто-то ввел в заблуждение относительно нашего вечернего выступления. Видите ли, милейший, мы будем сегодня выступать... Да вот спросите хотя бы Жмуна мы ведь выступим, Жмун, верно? А времени у нас совсем мало.
- Сколько вы собираете за вечер, господин Кайнор?
- По-разному, Жокруа, по-разному. Бывает, один золотой "коготь", бывает - сто золотых "очей". А бывает - и тысячу.
- И сколько вы рассчитываете собрать сегодня?
- Думаю, около сотни. - И Гвоздь, и К`Дунель знали, что вся деревня стоила едва ли больше названной суммы, но гвардеец и глазом не моргнул.
- Я заплачу вам сотню - и вы не будете выступать. Именно вы, господин Кайнор. А остальные могут отправляться, если считают нужным.
- Сто золотых "очей" - большая сумма, Жокруа. Чего же вы от меня хотите?
- Вы поедете со мной в столицу, там вам объяснят, - капитан поднял руку, предупреждая следующее высказывание Гвоздя. - Любой другой сейчас спросил бы, что будет, если он все-таки откажется. Но уверен, господин Кайнор, вы, как человек искусства, не опустились бы до столь пошлой реплики. А я не хотел бы опускаться до не менее пошлых угроз.
"Их семеро, - подумал Гвоздь. - Счастливое число. Но сегодня - не для меня, для них".
- Вот что мы сделаем, - сказал он капитану. - Мы действительно отойдем с вами в сторонку и посекретничаем. А потом мы все - разумеется, я не имею в виду вас и ваших людей - выступим на площади. И пока я буду выступать, я обдумаю ваше предложение. По рукам?
- Давно уже хотел посмотреть, как вы выступаете, господин Кайнор, ответил К`Дунель. - Пойдемте, не будем мешать вашим друзьям готовиться.
Гвоздь кивнул Жмуну, мол, все в порядке, делай, как договорено. И зашагал в компании К`Дунеля подальше от костра.
- Я помню вас, - сказал Кайнор, когда никто уже, в том числе и гвардейцы, не мог их услышать. Он знал, что сейчас рискует жизнью, но не видел другого выхода. Ему необходимо было разобраться в происходящем, понять, что за игра завертелась вокруг него и почему он вдруг стал осевым гвоздем в чьей-то карете. - Я помню вас, - повторил он с нажимом, пристально глядя в гранитные зрачки К`Дунеля. - И вы наверняка помните меня. Поэтому вас и послали за мной, верно?
К`Дунель, сощурившись, снова посмотрел ему куда-то за левое плечо.
"Как будто видит там мою смерть".
- Я знал, что вы меня вспомните, Кайнор. Но... те, кто меня посылали, не знали, что мы знакомы. Просто так совпало.
- Кто посылал?
- Этого я не могу вам сказать. Могу только гарантировать, что вашей жизни ничего не угрожает: ни сейчас, ни когда вы прибудете в столицу.
- Если я прибуду в столицу.
К`Дунель скривил губы, словно различил фальшивую ноту на конкурсе придворных менестрелей:
- Перестаньте. Я знаю, что вы одинаково ловко умеете жонглировать и факелами, и словами. Но приберегите это искусство для других. Вам нужно ехать. Я знаю, что мог бы поторговаться и только потом сказать, - но не хочу. Знайте, что я уполномочен заплатить труппе отступные за вас - сумму, достаточную, чтобы покрыть все издержки, связанные с вашим отсутствием.
- И сколько времени я буду отсутствовать?
- Максимум неделю, - отчеканил К`Дунель.
"А ведь ты врешь, Жокруа, - мысленно ухмыльнулся ему Кайнор. - А лгать нельзя - если не умеешь. Себе же дороже обходится".
- Поговорим о сумме? - предложил он К`Дунелю - и принялся медленно разминать пальцы, как всегда делал это перед жонглированием.
Или перед тем, как заняться мошенничеством.
* * *
Даже во сне Фриний не мог сбежать от того характерного терпкого запаха, который остается от легиона раздавленных сколопендр. Но запах был ничем по сравнению с видениями, в очередной раз явившимися по его душу.
Круженье, безумное, исполненное непостигаемого смысла, заставляло - во сне! - выворачиваться желудок наизнанку. И снова Фриний не мог понять, падает он или взлетает - собственно, он особо и не задумывался-то, захваченный этим кружением. Разноцветные сполохи перед глазами, какие-то вопли, издаваемые явно нечеловеческими глотками...
И терпкий запах раздавленных сколопендр, смешанный с запахом сирени.
Это могло длиться вечность, а могло - миг; одинаковость происходящего не давала разуму зацепок, по которым, как по верстовым столбам, можно было бы начать отсчет времени. Вместе с тем происходило это не так долго, чтобы Фриний успел прийти в себя и попытаться что-нибудь предпринять. В беснующиеся вопли и цвета вдруг ворвался вполне человеческий голос, который нагло и обыденно прокашлялся ("Кхэ-кхэ!..") - и тем самым вырвал его из верченья.
- Кхэ-кхэ, - повторил склонившийся над чародеем Быйца. - Утро уже. Вставай. - Его желтые глаза светились легкой насмешкой.
Фриний провел ладонью по лицу и, приподнявшись на локте, огляделся. Иссканр и Мыкун еще спали. А утро, хоть и наступило, было невыносимо ранним. Сейчас спать бы еще и спать.