Так и живем.
- ...А собственными глазами видели мы вот что: на переправе через Клудмино объявилось чудище озерное. И пожрало там пятерых овец, двух коров и бывшего при стаде пастушонка.
- Да, может, убёг ваш пастушонок-то, с овцами и коровами, - хмыкнул кто-то из толпы. - А на чудищу свалил.
- Если и убёг, то без ног, - окоротил зубоскала Жмун. - Ибо ноги пастушонка и остатки коровьих внутренностей я видел так же, как вижу сейчас тебя, уважаемый.
"Уважаемый", было слышно, крякнул и счел за благо от ответной реплики воздержаться.
Кто-то стал расспрашивать Жмуна, видели ли артисты само чудище, но Кайнор уже не вслушивался (не видели!), потому что на свисток, хоть и с запозданием, примчалась в фургон Друлли и вполне справедливо затребовала вознаграждения. Пришлось скормить ей еще один пирожок из Лютениных запасов (ничего - ей, гадюке, диета даже на пользу пойдет!) и погладить мохнатую за ухом.
Гвардейцы на боковой скамеечке что-то поутихли, даже оборачиваться перестали... ах да, Жмун уже закончил вещать, его заменил Санандр. Силач, пока Жмун забавлял народ, установил на крышах фургонов высокие шесты, а между шестами натянул, как водится, канат. У каждого свои подмостки, и канат - подмостки Кайнора, но время гвоздилок еще не настало.
Сейчас почтенную публику, ковыряющуюся в носах и скептически похмыкивающую (ну-ну, удиви меня, да?), развлекал Санандр. Делал он это неспешно, с эдакой снисходительной ленцой и обманчивой легкостью: жонглировал тремя стальными булавами, потом разогнул и согнул несколько подков. В толпе вякнули: "Обманует! Поддельные!" - он предложил желающим проделать то же самое. Охи, вздохи, "Гляди, кум, чтоб пупок не развязался!", подковы возвращаются к Санандру. Кто-то захотел взвесить в руках булаву - силач вручил ее добровольцу, тот покряхтел, пытаясь приподнять, да и бочком-бочком юркнул за спины односельчан.
Словом, всё как обычно. "Это если забыть про гвардейцев", - поправил себя Кайнор.
Санандр, например, о гвардейцах помнил очень хорошо. И о паре слов, которыми успел с ним обменяться Гвоздь, - тоже.
- Не порадуют ли господа нашу почтенную публику? - Он с широченной, в пол-лица, улыбкой приблизился к Жокруа К`Дунелю и предложил ему: - Возьмите сабли и выйдите против меня, безоружного. Я вас сильно-то не зашибу, не бойтесь. - И Сананадр подмигнул так нахально, что после этого ни один уважающий себя мужик не смог бы отговориться, не ударив лицом в грязь.
- Разумеется, - сказал К`Дунель, не двигаясь. - Шорнэ, Гуник и ты, Лавракон - порадуйте-ка почтенную публику.
После этого он повернул голову ко второму фургону и вызывающе улыбнулся, как будто совершенно точно знал, по чьей просьбе подошел к нему сейчас Санандр.
- Хитрый, зараза, - шепнул Друлли Гвоздь. - Ну ничего, мы еще поглядим, кто кого.
Народу тем временем явлено было не слишком продолжительное действо избиения трех вроде бы вооруженных гвардейцев одним совершенно безоружным Санандром. Сабли и их хозяева лихо вспархивали в воздух и летели в разные стороны; "почтенная публика" получала удовольствие на всю катушку. К`Дунель, судя по его довольной физиономии, тоже, хотя ему-то как раз, вроде, следовало бы переживать за судьбу подчиненных.
Потом гвардейцев собрали, почистили и отправили на фургонные лавки отдыхать. Санандр откланялся - и его сменила Киколь. Она сперва сплясала под молодецкий свист мужской части публики и завистливое шипение женской, ну а потом Жмун объявил выступление "единственной в своем роде и неповторимой Друлли - Собаки, Которая Умеет Считать".
- Ну иди, морда, - подтолкнул псину Кайнор. Сам он подобрался поближе к выходу из фургона, но устроился так, чтобы оставаться незамеченным снаружи.
Друлли показывали различные предметы, числом от одного до пятнадцати, и просили прогавкать соответствующее количество раз. Кайнор считал и свистел в свисток - Друлли послушно отзывалась лаем. Длилось это минут десять, а то и больше.
Наконец ведра, цветы и прочий пригодный для счета матерьял у публики закончился. Да и сами сельские - хоть и были воодушевлены зрелищем животины, которая умеет то, что не умеют некоторые из них, - все же малость притомились. Кайнор в который раз удивился: вот ведь, казалось бы, Санандровы булавы с подковами или разрезание женщины должны увлекать народ гораздо сильнее. А им подавай Друлли, Друлли и снова Друлли! Загадка человеческой природы, вот что!
Однако же теперь настал его черед, его и гвоздилок.
Кайнор сунул за плотно затянутый пояс парочку медных "очей", набросил на плечи двуцветный плащ (алым кверху, серым книзу) и выпрыгнул на площадь. Народ восторженно принял смену в программе - хлопали все, даже К`Дунель.
Гвоздь поклонился публике, а капитану гвардейцев - особо.
"Сейчас я тебе кое-что покажу, ценитель искусства!"
Он звонко прищелкнул пальцами и полез на крышу фургона, к шестам и канату - гвоздить.
* * *
- Темно, как в заднице у Крота! - в сердцах созверобогохульствовал Иссканр. - Слышь, чародей, а нельзя чуть-чуть свету подпустить?
Вместо ответа Фриний вызвал к жизни шарик размером с кулак, мерно сияющий багряным. На большее его сейчас не хватило, к тому же посох валялся где-то поодаль, выроненный Быйцей.
Да и не видел Фриний необходимости спешить с повсеместной иллюминацией Лабиринта.
Новосотворенная стена из затвердевшего огня окончательно остыла и больше не освещала коридор, шарик же выхватывал из жадной пасти тьмы лишь небольшое пространство вокруг себя.
В пятачок света попали: взъерошенный Иссканр, блестящий нагрудником и съехавшим на правое ухо кабассетом; дорожный мешок Фриния, чародейский посох и сам чародей.
Откуда-то из коридорной тьмы доносились прерывистое дыхание напуганного Мыкуна и ворчание Быйцы, который пытался успокоить полудурка. Потом появились и сами подросток с горбуном. Старик под руку подвел Мыкуна к стене и усадил, похлопав по плечу, мол, не беспокойся, мы рядом. Свой странного вида сверток он при этом так и тащил подмышкой, а вот за дорожным мешком, сброшенным впопыхах, снова отправился куда-то в коридорную темень.
- Что теперь? - спросил Иссканр, поправляя кабассет.
- Теперь - огненные браслеты. - И Фриний вынул из своего мешка четыре прозрачных кольца, способных охватить даже запястье Иссканра. - Давай руку, - велел он воителю.
Через мгновение тот с невнятным ругательством попытался вырваться, но чародей держал крепко, будто знал об этом заранее.
- Спокойней, воитель! Мне нужна твоя кровь, а не жизнь - спокойней! ...Да и кровь нужна больше тебе, а не мне. - Фриний провел пальцем по надрезу на Иссканровой ладони, и смазал внутренний круг одного из браслетов. Потом еще и еще - до тех пор, пока внутренняя часть браслета полностью не покрылась кровью, после чего резким движеньем надел браслет на левую руку Иссканра. - Вот так! И не прикасайся к нему, пока я не позволю. Теперь ты, Быйца.
Горбун уже вернулся с найденным мешком - и теперь молча протянул руку Фринию. Он, в отличие от Иссканра, кажется, знал, что это за браслеты и для чего нужны.
Затем чародей надел по браслету на Мыкуна (полудурок не противился) и на собственную руку.
- Эй! - воскликнул вдруг изумленно Иссканр. - Да он же светится!
- Так и задумано, - хмыкнул Быйца. - Зря, что ли, их называют "огненными"? Или ты думал, нам следовало, как последним дуралеям, притащиться сюда с вязанкой факелов?
Фриний мрачно взглянул на горбуна:
- Рад, что ты уже пришел в себя, старина. Давай-ка, раз так, займемся делами насущными, тем более, что факелы мы действительно с собой не взяли, а огненных браслетов будет достаточно для освещения. Да, Иссканр, ты уже можешь прикоснуться к нему - а снять у тебя все равно не получится, пытайся или не пытайся.
- Вообще никогда?!
- Когда выйдем из Лабиринта, если захочешь, я избавлю тебя от него, с легкостью пообещал Фриний. Хотя знал, что из Лабиринта суждено выйти не всем, далеко не всем! - Так вот, о насущном. Как я уже говорил вам, никто точно не знает, каким образом Лабиринт устроен, да и, собственно, что в нем находится. Известно лишь о шести или около того выходах, которые всегда обнаруживаются в тех местах, где раньше о них и не слыхали, - но все в пределах Сломанного Хребта. И никому неизвестно, чтобы кто-нибудь вошел в Лабиринт и вернулся оттуда.