Через несколько дней Мистер Грей доложил, что бунгало готово. Пленники Окаянной поднялись на авиетке, покружили, прощаясь с насиженным местом, и улетели на юг. На берегу океана, который отец с сыном давно заприметили и назвали Лазурным, поселились в доме, сооруженном из тростника и бамбука. По утрам загорали, играли в волейбол. Мистер Грей один заменял целую команду и нередко обыгрывал своих соперников. Обедали в тени пальм, а вечером родители усаживались на берегу, любовались лазурными далями и тихим закатом, слушали музыку, доносившуюся из бунгало. Катя играла на рояле, а Руди на флейте. Но сегодня у них что-то не ладилось.
— Что с тобой, Руди? — участливо спросила сестра. — Какой-то ты задумчивый, рассеянный…
— А ты видела, как постарели мама с папой?
— А ты только сегодня заметил? Мама уже давно жалуется на сердце. Папа сгорбился, хуже у него стало с почками. Отбили их у него еще в концлагере. Досталось им там, — со вздохом сказала Катя и заплакала. — Эх, Руди, умрут они, и останемся мы с тобой на Окаянно одни.
— Не смей плакать. — Руди сурово сдвинул брови. Не порть им настроение. Клянусь, Катя, я все сдела чтобы им было хорошо. Буду работать как черт.
— Ты и так черт одержимый. — Сестра улыбнула сквозь слезы. — И за тобой мне надо присматривать.
С тех пор Катя незаметно подкрадывалась к сидя щему на пляже брату и, посмеиваясь, стирала вып санные на песке цифры и формулы.
— Дома наработаешься, — решительно заявляла она. — Идем купаться.
Руди нетерпеливо отмахивался. Но однажды, свире по сдвинув брови, погрозил кулаком:
— Если еще раз помешаешь, поколочу! — И, потеплев, шепнул на ухо сестре: — У меня родилась грандиозная идея.
На следующий день отец, внимательно изучив начертанные на песке схемы и формулы, по достоинств оценил «грандиозную идею»:
— Молодец! У меня тоже напрашивались похожи мысли. Но где возьмем микроаппаратуру? Нужны cnef циальные заводы и лаборатории.
— А пульт управления кораблем? Возьмем оттуда, кое-что переделаем. Например, приборы ориентировки в пространстве переналадим на ориентировку во времени.
— Разворовывать пульт управления? — нахмурился отец. — Впрочем, ты прав. Ни к чему сейчас пульт. Но права и Катюша, — рассмеялся он. — Видишь, дергает меня за рукав. Идем купаться, а твои идеи обсудим дома. Прошло месяца два. Отцвели магнолии с их одуря" ющими густыми ароматами, гнулись пальмы под тяже-стью созревающих орехов, наливались соками мясистые бананы. Наряду с консервированной корабельной пищей на столе появились свежие апельсины, нежные персики и груши, виноград и ягоды. В палящий зной жажду утоляли соком кокосовых орехов. Отдых удался бы на славу, если бы не встревоживший всех призрак. Мистер Грей, боявшийся всякой мистики, даже изрядно перетрусил.
Однажды ранним утром, когда над океаном еще висела предрассветная мгла, мелькнуло вдали что-то белое и скрылось.
— Паруса! Шхуна! — воскликнул Руди.
— Почудилось, — усмехнулся отец. — Начитался морских романов, вот и мерещатся пираты.
— А если не почудилось? — возразила мама. — Мне тоже что-то показалось. Но парус ли?
Вставало солнце, разгоняя лучами утреннюю дымку, вновь показались ярко освещенные паруса и тут же скрылись в завитках тумана.
— Яхта! — удивился отец и, усмехнувшись, закончил на иронической ноте: — На этой чертовой планете бывают и миражи. Посмотрим, какое чудо она подарит нам на этот раз.
Дымка рассеялась, и выступила яхта, тихо и торжественно.
— Как явление Христа народу, — насмешливо прокомментировал отец и замолк, увидев на палубе фигуру какого-то человека.
— Это же ты, — в ужасе прошептал Мистер Грей стоявшему рядом Руди. — Мне страшно. Там второй Руди.
Яхта подплывала, и в высоком молодом человеке Все узнали Руди, но уже повзрослевшего, с суровой складкой на лбу. Человек протянул руки к берегу и заговорил знакомым голосом:
" Родные мои! Простите, потревожил я вас. Не Могу без вас. Не могу. — Молодой человек присло-Ился к мачте и заплакал.
— Руди! Сынок! — дико закричала мама и, зарыдав кинулась к яхте.
Отец и Катя удержали ее у самой воды.
— Опомнись, Ася, — успокаивал отец. — Это всего лишь призрак. Смотри.
Яхта развернулась, поднялся ветер и наполнил паруса. Яхта уплывала в курившуюся дымку. И не поймешь — то ли она слилась с дымкой, то ли исчезла с‹ всем.
— Говорил же, что это мираж, — сказал отец. Маме стало плохо с сердцем. Ее увели в бунгало, дали лекарств. Когда полегчало, она согласилась мужем:
— Мираж, Свен. Какую, однако, злую шутку сыграл с нами туман.
Но верила ли она, что это был лишь мираж? Труд, но сказать. Еще три недели семья отдыхала на Лазурном берегу. Играли в волейбол, купались, загорали, мама то и дело вглядывалась в синие океанские дали не покажется ли парус?
«Отец прав. На планете, кроме нас, есть еще кто-то, — думал Руди. Но с какой целью он подкинул фокус с призраком? Друг ли он?»
Но вот вернулись на корабль, глянули в систему зеркал, дающую стереоскопический эффект, и счастливо ахнули.
— Мы помолодели на сто лет! — хохотала Катя. — Смотрите, у мамы ни морщинки. А загорела, как негр.
Сама Катя заметно пополнела, ее щеки покрылись здоровым бронзовым загаром. А Руди посмеивался над отцом:
— Ты жутко растолстел, папа. Стал ленив и неповоротлив, как бегемот. Как же мы будем работать? Вскоре и осень разгулялась за иллюминаторами, кружилась шумными хороводами листьев. Потом запор" хали снежинки. Отец с сыном зимой работали, по выражению мамы, с остервенением. Весной и летом позволяли себе отдых. Рыбачили, варили уху. Иногда засиживались у костра до ночи, вглядываясь в звездное небо. Там серебристая туча, состоящая из пыли и обломков бывшей Луны, еще больше вытянулась, изогнулась и опоясала планету красивым полукольцом.
Прошло четыре года. Из деталей и блоков, взятых с пульта управления кораблем, соорудили свой пульт для новой машины времени. Мистер Грей восторгался, предрекал ей великое будущее. Но Руди недовольно хмурился, и к девятнадцати годам на лбу его пролегла та самая вертикальная суровая складка, что была у призрака на яхте. «Хоть бы увидеть что-нибудь», — думал он, вглядываясь в равнодушный серо-свинцовый экран. И вдруг однажды на нем скользнули искры, послышался шум, похожий на лепет древесной листвы.
— Звуки! — заволновался отец. — На прежнем экране их не было. Это звуки прошлого.
Экран засветился, появилась макушка дерева, звеневшего глянцевитыми, словно лакированными, листьями. На нижнем суку притаился полосатый хищник с громадными, в полметра длиной, клыками. Бесшумно, как кошка, переминаясь лапами, хищник рыкнул и прыгнул на спину какого-то крупного животного, Пробегавшего мимо. Животное взревело, метнулось в сторону и скрылось вместе с хищником, вцепившимся в затылок.
— Саблезубый тигр! — воскликнул Руди. — Отец, То Доледниковый период, миоцен.
— Точнее, олигоцен, — поправил отец. — Фильм, Мистер Грей, снимай фильм. Видишь? Мастодонт.
Под деревом, треша ветвями, неуклюже ворочалось огромное животное и хоботом срывало охапки листь] ев. Вскоре с гулким топотом выступило целое стадо мастодонтов и направилось к синеющему вдали озеру. Вечер — пора водопоя. Солнце, перечеркнутое сизыми тучами, скрылось за горизонтом, в потемневшем небе алмазной пылью рассыпались звезды. Одна из них заискрилась и начала разбухать, стремительно разгораться. Мастодонты спокойно пили воду, но, когда все вокруг внезапно озарилось ярким светом, в панике разбежались. Ночная тишина взорвалась гулом, топотом, ревом.
— Сверхновая звезда! — закричал Мистер Грей.
— Опять сверхновая! — удивился Руди.
— Это знамение, — прошептал отец.
— Что ты, папа? Такой трезвомыслящий человеке как ты, и вдруг суеверия.
«До чего постарел, — с болью в сердце подумай Руди. — Это старческое суеверие».
— Нет, сынок. Это знамение послал нам кто-то. Оч близко, он знает, что со сверхновой связано для нар что-то очень важное. Завтра поищи его, обшарь планету. Без меня. Я что-то плохо чувствую себя.