Осенью 43-го пришла Красная армия. В кукурузе раздавались звуки неясного происхождения. То ли стоны, то ли хрипы. Может немец какой раненый лежит.
"Тонька, Зинка!-в кукурузу ни ногой, где люди гуляйте."
После выяснилось - в кукурузе отдыхали и постанывали верблюды, призванные на действительную вместе с представителями восточного населения большой страны.
С освобождением города смерти кончились. Почти. По случаю только…
Благополучно перенесший всю оккупацию, парень надел брошенный кем-то мундир австрийского офицера, и видимо, считал, что жизнь удалась на славу. И сыт, и приодет. Мундир из добротного зеленого сукна, пол страны носили позже подобные и нахваливали. Но, в день освобождения эмоции горожан перехлестнули за разумный предел. Понятно, еще и приняли, за освобождение. Его поймала толпа освобожденных, и, на радостях, давай бить, не принимая никакие слова на русском языке. Проходящий мимо солдат-освободитель, парень лет семнадцати, уже также принявший фронтовую норму, застрелил человека в мундире - а чего с ними, с фашистами, церемониться!
Пострадавшего схоронили в его собственном дворе.
Полицая тоже поймали. Даже не поймали, а так, никуда он не прятался. Но, то ли без энтузиазма, нужного в этом деле, то ли бабушки защитили - живым оставили. Даже не судили. Дали возможность уехать, куда мог. А что же его судить! Сколько людей спас...
ГЕРОЙ
А что для вас значит герой?
Не такой, что на портретах в парке, или на площади. Настоящий, живой? Вы и не видали такого, видимо. А мне пришлось. Это как фотокор "Соцдонбасса" Боба, Борис Витков, чуть что, кричит "Я живого Гагарина снимал!"
И кто что теперь возразит? Крыть нечем, Гагарина не всякий снимал. Живого. Я тоже героя видел. Настоящего Героя Советского Союза, фронтовика. И вот как это было.
Я на работе сидел, весна только-только начиналась,1985 год, 40 лет победы. Скоро парад , горком , обком чудес требуют. И, надо сказать, чудеса тогда еще встречались. Вот, ученик, забыл какой школы, раскопал свидетелей и родственников пионера-героя. Ну, не героя, хотя за такие подвиги надо было дать. Нашел он, пионер этот, значит, пулемет и на улице Янко, прямо со школы по итальянцам шарахнул! И сек их, пока гранату не бросили. И могила есть, тут же, во дворе сестры его. И сестра еще жива была...
Вот влетает второй секретарь и с порога- бац!
-А у нас герой живет, настоящий!
-Да где?
-Да у дочки, здесь, рядом.
-Так что ж мы, пошли смотреть! Может не герой совсем, а так.
Приходим. Дочка его, ну тетка старая уже, недовольно как-то, мол проходите, раз пришли.
Ну, мы прошли.
Сидит. На кухне. То ли чай пьет, то ли еще чего. Старик как все, ничего героического, ничего портретного.
-Здрасьте, мы из райкома. Пришли познакомиться. Послушать, как воевали, где работали.
Хотел он, или нет, пришлось рассказывать, знакомиться.
Так, просто говорит, без интонации. Я их перевидал на всяких линейках школьных. А этот невзрачный такой, совсем небольшой, и голос тихий.
Слово за слово, узнаем его лучше.
-Где работали?
-Председателем колхоза.
-А к нам по какому делу?
-Да стар стал, хозяйство некому смотреть, один, вот и приехал к дочке, досмотрит.
-А, до войны где жили?
-В Курской, ну тогда в Орловской области.
-А, до войны работали где?
-Так я мал еще был, только арифметику знал, давалось легко, потому пока все школьники в поле, я в конторе считаю-подбиваю.
-А, война как застала?
-А, так и застала. Наши ушли, а с ними председатель и вся контора. Немцы пришли, созвали сход. "Кто тут старший?"- спрашивают. На меня все и показали. Стою, думаю, повесят, или так, расстреляют...
Ихний начальник стал расспрашивать, что сеем, сколько собираем, когда уборка, ну, все по хозяйству. Я и рассказываю, счета же вел, знаю.
Говорит, гут, колхоз остается, ты старший, к уборке пришлем машины за зерном, а мы рожь сеяли, и бахча была с арбузами...
Вот так я стал председателем колхоза, а в колхозе я, да бабки, мужиков на войну забрали.