— Я с ней говорил вчера вечером. Я позвонил тебе в Нью-Джерси, рассчитывая, что ты уже там и занимаешься в отсутствие отца делами его похоронных контор. — Голос Джефа немного изменился, стал озабоченным. — Как вообще твои дела? Из того, что сообщила мне Кит, следует, что ты взялась за сложную работенку.
Дыхание Вероники теперь больше напоминало чередование коротких и продолжительных вздохов-выдохов. Сквозь стеклянные двери, ведшие на террасу, Риган внимательно присмотрелась к спящей спутнице.
— Как бы то ни было, вот сейчас я сижу и пью “Дон Периньон”.
— Оставь и мне немного.
— Слишком поздно. Бутылка уже пуста и лежит кверху дном в ведре со льдом. А что ты делаешь в Нью-Йорке?
— Я здесь на пару недель, работаю над одним фильмом.
— Что-нибудь интересное? — спросила Риган.
— Да, приключенческий фильм. Я играю террориста, который вдруг оказывается очень милым и добрым человеком. — Джеф помедлил, потом добавил: — Вероятно, фильм сразу выйдет и на видеокассетах.
— Что ж, тогда я смогу его посмотреть по “Дисней Ченнел”. — Риган усмехнулась. Потом она сообщила ему, когда и куда они прибывают в Нью-Йорке. При этом перед ней встал образ: вечно чуть нахмуренный лоб, свидетельствующий об умении сосредоточиваться, густые темные волосы, карие глаза, усы, которые он постоянно то сбривал, то вновь отращивал, мощная фигура регбиста высокого роста. Да, Джеф, безусловно, был красавцем.
— Ладно. Увидимся в воскресенье, — сказала Риган, ощущая вдруг прилив радостных чувств. — Мне есть что тебе рассказать.
— Я с нетерпением жду нашей встречи, — признался Джеф.
— И я тоже.
Вероника проснулась именно в том момент, когда Риган клала трубку телефона.
— Дорогая, ты должна была меня разбудить! Кто это звонил?
— Мой друг, который будет ждать меня в Нью-Йорке.
— Мужчина, да?
— Да.
— Я так рада, Риган. Ты, вероятно, очень ему нравишься, если он позвонил тебе сюда из самого Нью-Йорка?
— Поверьте мне, Вероника, это может совершенно ничего не значить. Некоторые звонили мне с другого конца света, но не желали звонить, когда оказывались в двух шагах. Иногда мне даже кажется, что общаться с иными людьми лучше на расстоянии.
— Да, у многих сейчас плохие манеры, — вздохнула Вероника. — Вероятно, когда родился на этот свет мой дорогой Джилберт, он был последним экземпляров в своем роде. Теперь такие уже не появляются. Порода утеряна. Ладно, нам пора двигаться к месту проведения сеанса этой нашей предсказательницы. Надо у нее выяснить, нет ли у меня каких-нибудь благоприятных перспектив в смысле любви…
От этих слов Риган показалось, что куриный салат вдруг угрожающе перевернулся у нее в желудке.
Сеанс медиума-предсказательницы мадам Лили Споукер начался ровно в половине третьего в зале так называемого корабельного “Театра”. По оценке Риган, мадам Споукер было лет пятьдесят. У нее были большие темные глаза, довольно крупный “римский” нос, большой рот и пышные рыжие волосы, выбивавшиеся из-под пестрого тюрбана. Одета предсказательница была в оранжевую сатиновую блузу с глубоким вырезом, открывавшим взглядам аудитории часть пышного бюста, и разноцветную широкую юбку, колыхавшуюся в такт движениям. При этом из-под юбки слышался Отчетливый звук соприкасавшихся ног мадам, одетых в старомодные женские рейтузы.
Риган заметила Нору, сидевшую в одном из правых задних рядов, и, вовремя сориентировавшись, уверенно направила Веронику к двум пустым местам как раз рядом с Кеннетом и Дейлом, сидевшими в первом ряду левой стороны зала. Когда Риган и Вероника сели, Дейл склонился к ним и прошептал:
— Мы решили, что такое мероприятие слишком интересно, чтобы его пропускать.
— Да, мне тоже все это представляется страшно любопытным, — согласилась Вероника. — Тихо, тихо. Она сейчас начнет свою лекцию.
Мадам Споукер обвела аудиторию сияющим взглядом.
— Могу сразу же сообщить вам, что наш сеанс сегодня будет очень интересным и очень результативным. Вибрации, которые я улавливаю, очень сильны. Я знаю, что многие люди приходят на такие сеансы, чтобы похихикать, побеситься. Если кто-то из вас пришел ко мне сегодня именно с такой целью, то хочу заверить: когда они будут уходить, у них не будет оснований для веселья.
У сердца есть свои мотивы поведения, о которых разум и не подозревает. Так вот я готова утверждать, что и в наших головах тоже кое-что происходит, что невозможно объяснить с позиций разума. Миллионы лет назад, до того, как начался отсчет жизни на земле, уже тогда ваша судьба была написана на звездах. Уже тогда было предрешено, кем вы будете, кем станете. — Мадам Споукер воздела руки вверх и закрыла глаза. — Я знаю, какой вопрос вы все сейчас себе задаете: “Так зачем тогда я сюда пришел?”
“Именно такой вопрос я себе сейчас и задала”, — призналась Риган.
— Я отвечу вам на этот вопрос. Потому что всем нам в нашей жизни даны возможности что-то изменить в своей судьбе. И сделать это мы можем на определенных этапах, в определенные моменты жизни, то есть на перекрестках своей судьбы. Если мы избираем на этих перекрестках одно направление, то жизнь пойдет по одному сценарию. Если же мы пойдем в другом направлении, то события будут развиваться по иному сценарию, может быть, менее для нас благоприятному и даже трагическому. Я уверена, что каждый из вас в какой-то момент своей жизни должен был ощутить некое предчувствие, некое предупреждение, которое он, вероятно, проигнорировал, и тогда случилось что-то неприятное. Так вот, знайте, что в такие моменты ваше подсознание пыталось подсказать вам правильный выбор, правильное движение на перекрестке, к которому вы подошли. Ваше подсознание пыталось таким образом предупредить вас об опасностях движения по определенному направлению.
Голос мадам Споукер стал тихим. Она почти совсем перешла на шепот.
— У большинства из нас тайный голос подсознания совсем тих, почти неслышен. Он напоминает тихий вскрик, неразличимый за рокотом волн. — Движением полных рук предсказательница обвела всю аудиторию. — Так вот, сегодня с моей помощью вы сумеете услышать те тайные предупреждения, что пытается донести до вас ваше подсознание.
Тут мадам Споукер театрально уронила свои руки вниз, к своим столь же полным бокам. Она явно ждала шквала аплодисментов и была ими вознаграждена. Громче всех хлопала Вероника.
— Начинайте поскорее, мадам Споукер, — закричала Вероника, ерзая от нетерпения в своем кресле.
— Я хочу, чтобы все вы написали на листочках бумаги, которые я вам раздаю, тот вопрос о своей жизни, который вас интересует. Потом буду вызывать вас по одному, вы будете подниматься с места, передавать мне свои вопросы и садиться вот сюда. — Мацам Споукер указала на стул, одиноко стоявший на совершенно пустой сцене. — Таким образом, я смогу ощутить вибрации, исходящие от каждого из вас. Ваши вопросы читать я не стану. Я их буду чувствовать.
Вероника принялась что-то лихорадочно писать на своем листочке. А Риган же тем временем никак не могла решить, какой вопрос ей надо задать этой неожиданно взявшейся на ее пути колдунье. Вдруг ее осенило. Она положила листочек на сумку и написала: “Найдем ли мы когда-нибудь убийцу Атены?” Складывая листочек пополам, Риган вдруг поняла, что впервые в своей детективной карьере обращается за помощью к медиуму.
Мадам Споукер была вынуждена пригласить на сцену первой именно Веронику. Та просто выбежала на подмостки и уселась на стул так, словно собиралась принять участие в известной игре “музыкальные стулья”, когда играющие должны усесться на один из стульев сразу после остановки музыки. Кто не успевал и ему не хватало стула, тот выбывал из игры.
Усевшись, Вероника обратилась к мадам Споукер:
— Так что вы чувствуете на мой счет, какие вибрации, волны от меня исходят?
Мадам Споукер взяла листочек, который ей отдала Вероника, смяла его в комок, сжала в ладони, закрыла глаза и стала покачиваться взад-вперед.
— Вы очень умная женщина, мисс…
— …Экснер, леди Вероника Экснер, вдова умершего сэра Джилберта.