Комиссар захлопнул дверцу автомобиля и немного постоял неподвижно, наслаждаясь покоем, царившим в этом красивом поместье. Трудно было поверить, что столь замечательное место до сих пор так и не было сметено строительным бумом, вовсю бушевавшим в Оксфорде. Можно было даже предположить, что кто-то объявил Ллевелин-холл неким государственным историческим заповедником.
Ливингстон приблизился к дверям особняка. Мысли его вернулись к делу, которому он теперь посвящал практически все свое время. Нажимая на кнопку звонка, комиссар задумался о тех людях, с которыми говорил вчера и которых должен был вновь увидеть через считанные мгновения. Первой среди них была, безусловно, Риган Рейли, бывшая соседка Атены Пополус по студенческой комнате, теперь она частный детектив. Следом шел Филипп Уиткомб. Одна девушка, по имени Клер, доверительно сообщила комиссару, дескать, она уверена, что Атена была по уши влюблена в Филиппа и что десять лет назад тот был совсем другим человеком, поэтически возвышенным.
Дверь полицейскому открыла горничная.
— Они все собрались в студии, сэр.
Ливингстон прекрасно понимал, что шок от страшной вести о смерти Атены уже должен был пройти и что ждавшие его люди, вероятно, половину прошедшей ночи проговорили об этой страшной новости. В студии пили чай. Большинство устроилось у камина. На столике посередине комнаты стоял поднос с закусками, которыми комиссар побрезговал еще накануне вечером. По их виду было ясно, что всю ночь “угощения” простояли открытыми на этом же столике.
Филипп Уиткомб, расположившись у окна, смотрел на строгие формы сада. Казалось, вид этого сада оказывал на него успокаивающее воздействие Его невеста, Вэл Твайлер, замерла рядом с ним. Найджел припомнил, что именно так они и стояли весь вчерашний вечер. Может, они вообще за всю ночь не сдвинулись с места?
Леди Экснер влетела в студию следом за полицейским. Сегодня на ней был ярко-розовый спортивного покроя костюм, который, как отметил Ливингстон, более подошел бы его пятнадцатилетней дочери.
— Дорогой инспектор, — воскликнула пожилая леди, — как было благородно с вашей стороны не тащить всех этих милых девушек в полицейский участок. Надеюсь, вам нет особой необходимости допрашивать Пенелопу. У нее после вчерашнего коктейля случился сильный приступ изжоги. Тем не менее, человек она очень ответственный и обязательно присоединится к нам позднее.
Ливингстон подумал, что коли Пенелопа Этуотер появилась в Оксфорде лишь после того, как леди Экснер наняла ее в качестве компаньонки, то нечего было и переживать по поводу неприятности, не позволившей ей присутствовать на сегодняшнем мероприятии. Тем более, что вчера вечером Пенелопа проявила чрезмерный интерес к самым мрачным деталям преступления и даже попросила разрешения поглядеть на найденные останки погибшей.
— Я всегда страшно любила читать про все это в детективных романах, — сообщила она с громким нервным смешком.
Пробормотав несколько слов сожаления по поводу недомогания мисс Этуотер, Ливингстон прошел к камину. Все в ожидании следили за ним.
— Мы произвели вскрытие, — заявил полицейский, — Атена Пополус была задушена. Речи не может идти о несчастном случае. Как вы помните, вчера я просил вас попытаться вспомнить, что говорила вам Атена, пусть даже мимоходом, и что имело бы отношение к ее планам с кем-то встретиться. Или же могло означать, что она регулярно встречалась с кем-то, кто жил или работал где-то поблизости.
Как, собственно, и ожидал комиссар, все ответили, что ничего такого припомнить не могут. Тогда он попробовал пойти другим путем.
— Вернемся к ее семье. Что именно она вам говорила про своих родителей?
Вновь он услышал практически то же самое, что слышал накануне вечером. Атена плохо ладила со своими богатыми и весьма знаменитыми родителями. Раза два она говорила Риган о том, что ее тетю убили летом того же года, когда она поступила в “Сент-Поликарп”. Потом она, правда, не захотела возвращаться к этой мрачной теме. По-видимому, все произошло так: тетя Атены как-то решила вернуться с пляжа домой, чтобы взять забытые там темные очки, предписанные ей доктором, и совершенно случайно натолкнулась на грабителей. Столкновение это закончилось смертью тети.
Атена терпеть не могла “Сент-Поликарп”, ни с кем тут не дружила, поэтому никто и не был особенно удивлен, когда она вдруг исчезла. Тем более что Атена только что вступила во владение крупным опекунским фондом, унаследованным от бабушки.
— Что ж, думаю, кое-кто все-таки был удивлен исчезновением Атены, — голос Клер звучал тихо и был сладким, как мед. — Я знаю, что никто со мной не согласится, но, видите ли, мы девушки-южанки, умеем чувствовать такие вещи. Атена была просто по уши влюблена в Филиппа. Я часто видела выражение лица Атены, когда она читала стихи своего любимого греческого поэта, который только и писал, что о любви.
Филипп побагровел.
— Б-б-безусловно, ты шутишь, т-т-ты не можешь говорить серьезно.
Глаза Вэл сузились, она сжала губы, лицо ее тоже покраснело.
— Что за ерунда! — воскликнула она.
— Подожди, Вэл, дорогая, тебя ведь тогда здесь не было. Я же не говорю, что Филипп был влюблен в Атену. Вот это уж действительно несерьезно. Я просто много размышляла обо всем этом прошлой ночью. В конце концов инспектор сам попросил нас подумать и попытаться вспомнить кое-что о бедняжке Атене.
Кит и Риган сидели на полуизодранном креслице.
— Я не могу поверить своим ушам, — прошептала Кит подруге.
Ливингстон инстинктивно повернулся к Риган, как бы спрашивая ее мнение.
— Мисс Рейли, вы были соседкой Атены по комнате. Вы, может, тоже считаете, что она была по уши влюблена в профессора?
Риган знала, что именно она думает по этому поводу. Десять лет назад она была твердо убеждена, что не кто иной, как Клер была по уши влюблена в Филиппа. Неужели теперь своими необоснованными предложениями она хочет всех запутать?
— Со всей откровенностью могу заявить, что если Атена и была влюблена в него, то я этого не замечала. При этом вы должны понять, заглянуть ей в душу было практически невозможно. Я попыталась сначала, но потом бросила эту затею.
Ливингстон убрал руку с каминной полки и выпрямился.
— Ну что ж, если кто-то из вас вспомнит то, что может, по его мнению, быть полезным при расследовании, прошу дать мне знать об этом.
— Я очень извиняюсь. Я страшно опоздала. — Пенелопа Этуотер с бледным, мокрым от пота лицом буквально ввалилась в комнату. Карманы ее огромного шерстяного джемпера были набиты смятыми платками и полотенцами, концы которых беспорядочно свисали, грозя вот-вот упасть на пол. Сморщенная, мятая юбка перекосилась и едва прикрывала половину щиколоток. Телесного цвета чулки спустились вниз и усталыми складками лежали на спортивных тапочках фирмы “Рибок”.
— Я просто обязана выяснить, в каких магазинах она приобретает все это убожество, — прошептала Кит.
— Вэл, спасибо вам огромное. Ваш чай просто-таки спас мое гадкое маленькое пузико.
— “Маленькое пузико”? — шепотом парировала Риган, обращаясь к Кит.
Как голубка возвращается к своему гнезду, Пенелопа бросилась к подносу с закусками.
— Вы не поверите, но я действительно проголодалась. Несколько часов назад я даже смотреть на еду не могла. Но, как говорится, жизнь продолжается, надо вновь садиться в седло и отправляться в поход…
— Да Бог с ним, с твоим седлом, нам с тобой надо во что бы то ни стало попасть на пароход, который отплывает завтра.
Риган показалось, что голос Вероники звучал немного рассерженно. Это было не удивительно. Она понимала, что Вероника уже настроилась на этот круиз, но ей была необходима компаньонка Пенелопа. С удивлением леди Экснер следила, как Пенелопа накладывала себе кучку канапе на сложенную в форме корзинки коктейльную салфетку.
Ливингстон с очевидным отчаянием в голосе произнес:
— Вам и правда не стоило утруждать себя, мисс Этуотер. Вам не было никакой необходимости приходить сюда. А теперь позвольте мне извиниться за то, что я отнял у вас драгоценное время. Ваше пребывание в Оксфорде и без того краткое. — Он повернулся к Филиппу. — Надеюсь, вы никуда пока уезжать не собираетесь, профессор?