Выбрать главу

— Ат-Уаки* дала мне тебя, — на ломанном тииррском произнесла девушка и, к удивлению онемевшего на несколько мгновений капитана, надела на его шею роскошное ожерелье из одуряюще пахнущих местных цветов.

Сказать, что он спешит, и быстро уйти? Этот трюк прошел бы в порту. А здесь-то куда спешить. В абсолютно незнакомом месте. Ночью. Уже завтра у него появится масса дел, а сегодня, сам же распорядился, только отдых.

— Какая краля. Везунчик капитан! — сопровождающие его матросы расплылись в понимающих улыбках и исчезли в ночи.

Теперь можно бы и уйти. Его бегства никто из команды не увидит. Но запах островитянки так соблазнителен, а ее руки и губы так горячи. Да и вдовушка далеко. И Леандр дин Тиаграсса поспешил за девушкой, ее чарующим серебристым смехом и загадочной песней-причитанием на чужом языке. Смутно порадовался, что тащит она его не к скоплению тростниковых хижин, а куда-то в лес. Трусливо промелькнула и тут же исчезла мысль, что он и сам собирался туда пойти, чтобы отдохнуть. Может, удастся отстать и затеряться? Но юное тело такое притягательное, а накатившее желание практически невыносимо.

Кто с кого начал срывать одежду первым, капитан Тиаграсса не вспомнил бы и под страхом смертной казни. Он с жадностью набросился на податливое женское тело, с досадой отметил болезненный вскрик, но остановиться уже не мог, Даже если бы повелитель воды Ирден грозил накрыть его одной из своих самых страшных волн. Леандр сейчас сам был ураганом, неистово бушующим океаном и целым миром, диким и необузданным.

Безумие. Это какое-то безумие. Даже после своих самых долгих странствий он не испытывал такого голода. Да и девушка — а до встречи с ним его партнерша, несомненно, была девушкой — не давала ему возможности опомниться. Гори все синим пламенем. Эта ночь их и только их.

Наутро Уна — так звали ту, что подарила ему свою невинность и страсть — произнесла странные слова:

— Ильгра сказала, что Ат-Уаки благословила нашу любовь.

Что-то заговаривается девушка. Или путается в чужом языке? Когда бы неизвестная Ильгра могла это сказать? Уж точно не до того, как Уна увела его в лес. А после этого они уже ничего и никого не слушали. Некогда было. Придумает тоже, проведенная вместе ночь, и уже благословили. Нет, в большом мире так дела не делаются. Малышка, конечно, хороша, но всерьез задумываться о браке с дикаркой? Если только перевезти ее на большую землю и поселить в каком-нибудь маленьком уютном домике? Портов много. Как известно, у настоящего моряка в каждом порту по жене.

Две недели, потраченные на ремонт корабля, пролетели, как один день. Приходилось безжалостно понукать команду. Уходить из гостеприимного места никому не хотелось.

— Останься со мной! — милая наивная Уна. Неужели, она считает, что этот забытый богами и сборщиками налогов остров и есть предел мечтаний капитана дин Тиаграсса? У него есть более высокие цели.

— Я не могу. У меня долг перед командой. Меня ждут дела на большой земле. Если хочешь, поедем со мной. Я тебя не обижу, — говоря так, Леандр был в тот момент вполне искренен.

— Ат-Уаки не отпустит свою дочь!

Опять эта странная Ат-Уаки. Божество? Наверное, ведь мать Уны звали ИлИ.

— Мы должны отправляться, Уна. Понимаешь, должны.

Островитянам не было знакомо такое понятие, как эфемерный долг. Они жили одним днем, радостно принимали все, чем он их одаривал и искренне верили, что и назавтра боги не отринут от них свои милости, наделяя кровом и пищей. Но Уна покорно ответила:

— Я понимаю. И буду тебя ждать.

Прощание вышло не таким театральным и надрывным, каковыми были его прощания с ожидающей в Сторхеде вдовушкой. Уна, как и все девушки, надела на шею своему избраннику цветочное ожерелье. Больше всего ожерелий украсило могучую шею помощника капитана Узера, вот уж кто всполошил сердца местных молодок, да и не только их, вслед орку счастливо улыбались и несколько беззубых ртов. Впрочем, если никто не остался обиженным, какие могут быть упреки?

Важно поскрипывая снастями, корабль покинул гостеприимный остров. Надолго ли останутся в памяти моряков его любвеобильные дамы? Кто знает. Но Леандр дин Тиаграсса с какой-то затаенной нежностью думал о маленькой белозубой островитянке, когда почти через четыре года его корабль вновь бросил якорь в той же лагуне. Судьба? Воля повелителя воды Ирдена? Кто же его знает. Ведь воля богов и есть судьба, и свершается она независимо от того, веришь ты в богов или нет. А какой же мореход не верит в Ирдена? Такой надолго в море не задержится. Или сбежит на сушу, или отправится в гости к божеству, так сказать, знакомиться.