Увы! любезная Памела, она мнѣ отвѣчала, ты меня дѣлаешь безсловесной, поверь мнѣ, что не будетъ больше обиды нашему господину, какъ то, естли ты оставишь здѣсь ево подарки, пожалуй возми все ихъ съ собою буде не хочешь ево озлобить.
Что мнѣ нужды госпожа Жервисъ я ей сказала, я уже привыкла терпѣть отъ него ругательство и брани напрасно, я ему ни чемъ не досаждала, и впредь всегда молить буду Бога за ево здоровье, желая всякихъ ему счасливыхъ случаевъ. Чтожъ касается до подарковъ ево, я ихъ не заслужила, къ томужъ и на что мнѣ взять съ собою, носить ихъ въ деревнѣ будетъ не возможно; надѣюсь на милость Божію, и думаю что дневная пища мнѣ всегда будетъ, а больше ни чево на свѣтѣ не желаю, а могу питатся хлѣбомъ и водою и быть доволна, воды я вездѣ найду много, а хлѣба естли не могу достать моими трудами, буду жить такъ, какъ живутъ небесные птицы, растущими въ лѣсахъ и поляхъ плодами. Слаще мнѣ будетъ сія пища простая, нежели хорошая и вкусная но разтворенная грѣхами. Всего болѣе безпокоятъ меня четыре Гинеи, скажи госпожа Жервисъ? умилосердись, должноль мнѣ ихъ вощвратииь господину?
Нѣтъ дарагая Памела, она мнѣ отвѣчала, ты ихъ заслужила, хотя одинъ только камзолъ щитать, которой ты вышила… Нѣтъ! сказала я перервавъ рѣчь ее не думаю что бы работа за камзолъ тово стоила, щитайте все бѣлье, которое я шила, и подумайте стоитъ ли хоть все то четырехъ Гиней? Стоитъ она отвѣчала. Щитайтежъ мою пищу, и старое платье, которое я беру съ собою. Конечно стоитъ, свѣтъ мой, она сказала. Изрядно я обрадуяся отвѣчала, теперь я щаслива и богата такова какъ быть желала. Пожалуй госпожа Жервисъ? Не говори о томъ ни кому пока я поживу здѣсь, чтобъ узнавъ оное господинъ нашъ неосердился, и покрайней мѣрѣ, далъ мнѣ изъ дому своево выѣхать съ покоемъ. Оставляя всѣ причины моихъ печалей сердце мое я думаю надорвется съ вами прощаясь.
Еще мнѣ надобно сказать вамъ, какъ господинъ нашъ въ послѣдній разъ поступалъ со мною при господине Лонгманѣ… Поди пожалуй Памела, сказала она, не давъ окончать рѣчи моей, скоряй въ мою спалню, тамъ лежатъ на столѣ письма принеси ко мнѣ ихъ, я тебѣ покажу нужное. Я пошла, но узнала послѣ, что то было здѣлано умышленно, дабы въ то время какъ я выду по говорить ей обо мнѣ съ господиномъ. А онъ между тѣмъ и успѣлъ сказать ей, что намѣренъ былъ раза два, или три выскоча обнять меня, но удежался не хотя опечалить, а при томъ тужилъ о томъ, что слова мои слышалъ. Я не нашедъ на столъ ни какихъ писемъ такъ скоро возвратилась, что спина ево мнѣ видна была какъ онъ выходилъ изъ залы, что видя испужавшись бросилась къ дверямъ и заперла ихъ вынувъ ключь вонъ. Ахъ госпожа Жервисъ обернясь къ ней вскричала! что вы здѣлали со мною! Вижу, что нѣтъ человѣка на ковобъ мнѣ надѣятся было можно отъ всюду меня окружаютъ нещастія, гдѣ найдешь бѣдная Памела друга? Когда уже госпожа Жервисъ бѣды тебѣ ищетъ. Но она меня съ клятвами увѣряла, что ни какова худова намѣренія не имѣла, и сказала правду, что господинъ нашъ слыша мои слова не одинажды плакалъ. Просила меня чтобъ я перестала на нее сердится, и при томъ увѣряла, что то произведетъ успѣхъ хорошей, видя что мои разговоры ево къ жалости а не ко гнѣву склонили; но когда я, о Боже мой, выду изъ сего дому, гдѣ уже нѣсколько мѣсяцовъ безпокойнымъ духомъ мучусь. Кличутъ меня въ низъ принуждена все покинуть, посмотримъ что послѣдуетъ.
Сь вашею печалной и покорной Дочерью?
Госпожа Жервисъ весьма надежна, что мнѣ дадутъ карету къ вамъ доѣхать, хотя то мнѣ и не пристало, но наши жители чрезъ то увидятъ, что меня не збезчестіемъ выгнали изъ дому, походная карета изъ Линкольна возвратилась, думаю, что мнѣ въ ней будетъ ѣхать; а здѣшняя очень богата и нарядна.
ПИСЬМО XXX.
Любезные Родители!
Хотя я надѣюсь, что сама мое письмо привезу къ вамъ, однако все таки писать не не стану. Когда у васъ буду жить, надѣюсь нѣчево будетъ писать, да и время на то не будетъ. Севодни середа я думаю завтрѣ очень рано выѣхать. Я имѣла нынѣ еще новые искушеніи, хотя не такъ дерзновенны какъ прежде, но отъ товоже человѣка.
Вчерась Господинъ нашъ возвратяся съ поля, прислалъ за мною, я пошла въ превеликомъ страхѣ, бояся брани за мои смѣлые разговоры, вознамѣрясь самымъ раболѣпствомъ смяхчить ево сердце. Пришедъ къ нему, стала предъ нимъ на колѣіи говоря, заклинаю васъ самою тою надеждою, которою вы имѣете получить оставленіе грѣховъ своихъ, и ради покойной госпожи моей, вашей матери, которая при послѣднемъ концѣ испуская духъ въ вѣчной покой, не оставить меня просила. Простите мнѣ вину мою, покажите мнѣ послѣднюю милость чево я больше не желаю, дайте мнѣ съ миромъ вытти изъ вашева дому, и что бы мой смущенный духъ хотя на малой часъ былъ упокоенъ, дайте мнѣ съ честію въ домѣ вашемъ со всѣми простится, и не отпустите съ пронзеннымъ сердцемъ отъ злой печали.
Онъ поднялъ меня съ такою лаской, какой я отъ нево ни когда не видала и говорилъ: затвори двери Памела, и поди въ мой кабинетъ, я хочу съ тобой поговорить безъ издѣвокъ. Какъ возможно, государь мой, я ему отвѣчала, отхватя себя руками? Сотвори милость позволь мнѣ вонъ итти. Богомъ тебѣ клянуся говорилъ онъ, что я тебѣ не покажу противности ни малой, затвори двери и поди за мною.
Сказавъ сіе, вошелъ въ кабинетъ свой, которой наполненъ книгами и изрядными картинами, хотя ево и называютъ кабинетъ, но то была палата превеликая въ садъ окнами, и къ ней галлерея вся въ стеклахъ, я затворила двери но незнала слѣдовать ли за нимъ, или нѣтъ въ кабинетъ. Онъ оттворя опять двери говорилъ, повѣрь мнѣ хотя не много, ты должна имѣть надежу слыша мои клятвы. Я пошла за намъ трясучися въ страхѣ и шла очень тихо, поди чтоли, онъ вскричалъ, можноли послушать? А государь мой я отвѣчала! зжалься надо мною, избавте меня несносныхъ печалей, полно онъ сказалъ, полно я тебѣ повторяю мои клятвы. По томъ сѣлъ въ крѣслы взявъ мою руку, продолжалъ рѣчь свою: не думай Памела чтобъ я имѣлъ намѣреніе худое, отъ сего часа я тебе повторяю мои клятвы, и желаю, чтобъ ты нѣсколько была благодарна за милость, которую я тебѣ хочу оказать. Ты имѣешь умъ и разсужденіе изрядное, и по тому нетрудно узнать, что я во всемъ моемъ тщеславіи, не могу одолѣть безприкладной моей къ тебѣ любви. Взгляни на меня любезная Памела; я тебѣ признаюсь въ самой истиннѣ что люблю тебя нелестно, всѣ мои суровости къ тебѣ, были совѣсти моей противны, надѣясь хотя страхомъ тебя заставить желаніи мои исполнять; ты видишь что я говорю откровенно, не употребляй и ты противъ моего простосердечія, сродныхъ хитростей вашему полу.
Я будучи въ несказанномъ смятеніи не могла промолвить ни одного слова, онъ видя, что я не могу ему отвѣчать, тотчасъ перемѣнилъ рѣчь свою и говорилъ, скажи мнѣ Памела? Въ какомъ состояніи отецъ вашъ? Я знаю что онъ хотя и бѣденъ но честенъ. Отъ того время какъ мать моя насъ къ себѣ взяла поправилъ ли онъ свое состояніею
Сіи слова мало по малу привели меня въ прежнее состояніе, такъ государь мой я ему отвѣчала онъ и теперь бѣденъ и честенъ, чемъ я наиболѣе себя и славлю Постой говорилъ онъ, ежели ты сама небудешъ препятствовать, я родителей твоихъ счастливыми учинить могу. Государь мой, я ему отвѣчала, онѣ нынѣ такъ счастливы, какъ больше быть не могутъ, ежели за вашу къ нимъ милость, добродѣтель бѣдной дочери ихъ заплачено быть можетъ… Пожалуй не говори мнѣ такихъ словъ, которые пронзаютъ мое сердце, я ни какова зла съ тобой учинишь не хочу. Не говори пожалуй государь мой, я ему отвѣчала можно мнѣ уже боятся? Нѣтъ говорилъ онъ, повѣрь мнѣ, что мое желаніе подать помощъ Отцу твоему безъ всякой тебѣ обиды. Пожалуй скажи спросила я? Какимъ образомъ то статся можетъ, и я всячески буду вымышлять оказать вамъ мою благодарность безъ нарушенія совѣсти моей и постоянства, но что можетъ такая бѣдная дѣвка какъ я вамъ здѣлать? Не преступя должности своей главной.