"Вашъ покорный слуга.
Кто слыхалъ сему подобное! сердце мое трепещетъ отъ страха между боязнію и надежды; вотъ и то письмо, которое писано къ госпожѣ Жевкесъ.
Госпожа Жевкесъ,
"Вы съ крайнимъ радѣніемъ и ревностію исполнили данную вамъ отъ меня коммиссію, которой причину разскажу вамъ послѣ, нынѣ труды ваши окончаются скоро, намѣреніе мое довольно изъяснено въ письмѣ къ господину Вилліамсу, которое онъ вамъ покажетъ безъ всякаго опасенія; но при томъ прошу васъ, что ежели съ которой нибудь стороны увидите не склонность, сказать имъ, что они въ томъ самовластны, и ни кто ихъ принуждать не можетъ. Надѣюсь, что вы всегда будете ласково поступать съ невѣроятной и беспокойной Памелой, которая думаю начинаетъ имѣть лутчее мнѣніе о своемъ не лестномъ другѣ
"Вашъ вѣрной пріятель.
Хотя я и скоро пишу по всегдашней моей привычкѣ, но съ великимъ трудомъ съ писемъ сихъ копіи списала, и только лишъ успѣла кончить, какъ они оба ко мнѣ вовратились съ прежней радостію. Господинъ Вилліамсъ сказалъ мнѣ, я радуюсь сударыня, что имѣлъ честь предупредить вамъ моимъ представленіемъ, получа письмо сіе, которое меня изо всѣхъ смертныхъ чинитъ счастливымъ, я васъ увѣряю госпожа Жевкесъ, что ежели склонность получю сей пріятной дѣвицы, почту себя… Я пресѣкши рѣчь ево, сказала, ахъ господинъ Вилліамсъ! берегитесь, что бы… и остановилась. А госпожа Жевкесъ сказала мнѣ, всегда ли тебѣ быть въ сумнительствѣ, я во всю жизнь мою равнаго сему не видала, вижу, продолжала она, что мои догадки были не напрасны. Трудно бы мнѣ было намѣренье ваше опровергать, когда уже два сердца согласны, то ничто къ соединеній ихъ препятствовать не можетъ.
Я предвидѣла, что госпожа Жевкесъ воспользуется не скромностію господина Вилліамса отъ не умѣренной его радости. По томъ отдавъ ей письмо господина моего, благодарила, что она мнѣ позволила читать. Оно мнѣ причинило такое безпокойство, отвѣчала она, что и до сихъ поръ не могу опомнится, но развѣ время все докажетъ. По томъ отдала я письмо и господину Вилліаису, и говорила, желаю, чтобъ все было вамъ полезно, и поздравляю съ приходомъ, которой скоро получить вы имѣете надежду. Я не могу сказалъ онъ, быть безъ васъ счастливымъ? Постой государь мой, я отвѣчала, пока живы мои родители, хотя они и бѣдны я сама въ себѣ воли не имѣю, а когда ихъ не будетъ, то развѣ тогда буду помышлять о замужствѣ.
Госпожа Жевкесъ поднявѣ глаза и руки на Небо, говорила, какая осторожность воздержанія и постоянства видны въ вашихъ лѣтахъ! на что я ей отвѣчала, хотя въ письмѣ господина моего обману быть я и не думаю, но ежели есть, то съ ево стороны сіе не здѣлаетъ ему чести, я уже привыкла отъ нѣкотораго времени быть игрою фортуны, и отъ ее упрямства не знаю что начать, и думаю, что обмануть меня, всѣ люди на свѣтѣ согласились, чему и имѣю причину вѣрить, что я въ томъ не обманулась. Впредь госпожа Жевкесъ поступки мои уставляйте по своей волѣ: ибо я обо всемъ хочу совѣтовать съ вами, думая про себя, хотя могу простить ей всѣ досады, но не возможно мнѣ ее любить себя принудить.
Она выслушавъ сіе, на нѣсколько минутъ оставила насъ однихъ съ господиномъ Вилліамсомъ, а я пользуясь ее отсудствіемъ, говорила сему молодому празднословцу, подумайте государь мой, что вы здѣлали: не возможно думать, перервалъ онъ рѣчь мою. Чтобъ въ письмахъ сихъ какое было лукавство. Я вѣрю, я ему говорила, да для чево упоминали при госпожѣ Жевкесъ, что вы мнѣ представляли о супружествѣ? Она вамъ не пожалуетъ, а особливо при сей злодѣйкѣ. Позвольтѣ мнѣ сказать? Многіе говорятъ, что женщины хранить ни чево тайнова не могутъ, а я вижу, что и мущины проговариватся умѣютъ, и слѣдуя источнику сердечныхъ своихъ чувствъ забываютъ хранить тайну.
Онъ хотѣлъ изъяснить мнѣ, что въ письмѣ написано было къ госпожѣ Жевкесъ, что труды ее окончаются скоро, но она къ намъ возвратилась, и вошедъ, говорила: мое желаніе есть завтре вести васъ въ церьковь и обвѣнчать. {Надобно знать, что въ Англіи безъ публикаціи вѣнчаютъ, толькобъ была отъ Архіерея вѣнчальная грамота, которую за малые деньги безъ труда получаютъ, въ деревняхъ священники имѣютъ грамоты бѣлые, за подписаніемъ только руки Архіерейской, сего у нихъ въ законѣ не перемѣнили, да и отмѣнить не хотятъ, за тѣмъ, что приносить оное въ духовные зборы не мало доходу.} Меня то не опечалило, хотя я намѣренія точно и не имѣю, но хотѣла показать имъ, что сіе представленіе мнѣ не противно, дабы чрезъ то узнать, станетъ ли она со мной говорить открыто, и могули я письмамъ тѣмъ вѣрить.) Господинъ Вилліамсъ совѣтовалъ ей лутче дождатся Воскресенья, чтобъ я оконча всѣ мои беспокойства, лутче въ народѣ могла показатся, она съ радостію на сіе склонилась, и похвалила ево вымыслъ, обѣщая между тѣмъ приготовить все къ свадбѣ. Послѣ тово я льщюсь, что господинъ мой справедливъ, а ежели они вознамѣрились меня уловить, то кромѣ чудеснова знаменія, ни что меня спасти не можетъ, но думаю, что сердце человѣческое не можетъ такъ быть лукаво, къ томужъ господинъ Вилліамсъ письмо получилъ точно за подписаніемъ руки моего господина: ибо какъ я думаю подписыватся подъ ево руку не посмѣютъ. А болѣе утверждаетъ меня въ сей истиннѣ и то, хотя мой господинъ и не справедливые имѣлъ противъ меня поступки, но природа и воспитаніе да и слава родителей ево не могутъ допустить до такихъ вредныхъ предпріятій, и для того стану безъпристрасной справедливости держатся.
По томъ пошли мы всѣ трое гулять въ садъ, госпожа Жевкесъ отперла вороты на лугъ, и вышедши мы смотрѣли быка, которой убилъ бѣдную кухарку, быкъ сей превеликой, и видъ имѣетъ ужасной, господинъ Вилліамсъ тихонко мнѣ указалъ мѣсто въ саду, гдѣ я кладу письма, однако я очень остерегалась, видя, что онъ весьма не остороженъ, а молчать и давно не умѣетъ.
Мы всѣ трое ужинали вмѣстѣ, и надѣюсь, что все окончится изрядно, увѣряю васъ поистиннѣ, что за господина Вилліамса не хочу замужъ, ежели только можно будетъ безъ тово обойтится, однакожъ ни какой ему не подамъ надежды не повидаясь съ вами.
За столомъ сидя онъ сказалъ при госпожѣ Жевкесъ, что письма мои пошлетъ къ вамъ съ нарочнымъ, видите любезные родители, что онъ въ своей радости молчать не можетъ. Я прошу васъ мнѣ не отвѣчать, знаю, что скоро буду имѣть счастье васъ видѣть, при томъ надѣюсь, что онъ самъ будетъ къ вамъ писать, и мои страданіи и гоненіи явственно опишетъ, я и сіе письмо при томъ же приложу, по тому, что госпожа Жевкесъ сама велѣла мнѣ къ вамъ отписать, чему я весьма рада, видя, что по моимъ страданіямъ могу надѣятся васъ скоро видѣть, и тѣмъ удоволствовать не насытное мое желаніе, а между тѣмъ вручаю себя вашему благословенію и молитвамъ буду всегда
Ваша покорная Дочь.
Любезные родители!
Я нынѣ излишнѣе имѣю время, которое надобно письмомъ такъ какъ моимъ обыкновеннымъ упражненіемъ препровождать. Послѣднее мое письмо я въ вечеру окончала, госпожа Жевкесъ меня спросила, хочуль я одна остатся начевать въ палатѣ? Съ радостью я ей отвѣчала, ежели вы мнѣ позволите. Изрядно она говорила, завтре изволь оставатся. Я попросила у нее бумаги, она тотчасъ мнѣ дала восемъ листовъ, бутылочку чернилъ, шесть перьевъ и палку сургучу, желая, чтобъ впередъ и отъ нее я писала письма къ нашему господину; и сіе подаетъ мнѣ хорошую надежду. Когда легли мы спать, она много уговаривала меня итти замужъ за господина Вилліамса, возвышая достоинствы его похвалю, и опорочивая мою къ нему холодность. Я ей на то сказала, что невидавшись съ вами ни какой не могу ему дать надежды. Но она на то говорила, что ей сумнительно, нѣтъ ли ково другова у меня на примѣтѣ, безъ товобъ не можно быть мнѣ такъ упорной. Я ей въ самой истиннѣ божилась, что ни одново человѣка нѣтъ на свѣтѣ, за ковобъ я хотѣла итти за мужъ, и что господинъ Вилліамсъ можетъ найти гораздо лутче меня невѣсту, и что я ожидаю съ великой радостію позволенія быть съ моими родителями вмѣстѣ, и прежде пока сей не вкушу сладости, не могу склонится имѣть жизнь иную; при томъ просила я у ней моихъ денегъ, которые она и обѣщала отдать завтре, все сіе меня веселитъ не мало.