Потомъ взяла письмо, которое подписано было къ госпожѣ Жевкесъ, оно не меньше тово ужасно, и вотъ какъ написано было.
"Ты очень изрядно здѣлала, смѣлая, упрямая, лукавая, но недогадливая Памела, что заранѣе меня увѣрила, какъ неправильна была моя склонность къ такой не достойной, какъ ты. Я къ тебѣ имѣлъ любовь непорочную, почитая тебя образцомъ тихости и добродѣтели, которая не можетъ имѣть гнусныхъ намѣреній подъ видомъ поступокъ честныхъ. Теперь знаю тебя безпутную лицемѣрку, вижу, что мнѣ ни въ чемъ вѣрить не хотѣла, зная меня нѣсколько лѣтъ, и будучи въ милости покойной матери моей почти возпитана со мною вмѣстѣ, не взирая на разность нашей природы, я имѣлъ къ тебѣ такое снсхожденіе, въ которомъ нынѣ самъ устыдился. Ты скоро себя повѣрила такому человѣку, которова только нѣсколько дней, какъ знать стала, и заключила не одумавшись бѣжать съ тѣмъ, которова прелести твои принудили нарушить должность и благодарность, кои онъ вѣчно противъ меня имѣть обязанъ, да еще и въ такое время когда онъ ожидалъ счастливую себѣ жизнь отъ меня получить. Впередъ гдѣ увижу хорошее лицо, то вспомня тебя буду думать, что злое и не постоянное серце въ томъ тѣлѣ заключено, и гдѣ услышу, что дѣвка славится добродѣтелью своею, всегда буду думать, что опа подъ шумомъ словъ своихъ, готовится исполнить намѣренье злое; ты не хотѣла повѣрить моимъ клятвамъ, которые тебѣ вѣчное благополучіе сулили, правда что я устрашилъ тебя завезя въ такое мѣсто, гдѣ ты не думала быть, а льстилась приѣхать въ другое, но не многоль я потомъ старался тебя увѣрмть о не порочности моихъ намѣреній, обѣщая при томъ хотя и съ великимъ себѣ принужденіемъ, любя тебя чрезвычайно не приближатся къ тому мѣсту безъ твоево позволенія; не довольноль было доказательства моихъ добрыхъ мнѣній и истинныхъ намѣреній въ твою пользу. Но какъ ты всему тому соотвѣтствовала такому человѣку, которова красота твоя плѣнила, и безстрашно отважася на побѣгъ свой ево склонила, и чрезъ то можно сказать во все его погубила, то не благодарной скоро и узнаетъ чему онъ достоинъ. Когда ты мнѣ не вѣрила въ правдѣ, то знай, что тѣмъ дала мнѣ свободу отнять данное тебѣ слово, и я тебѣ имъ теперь уже недолженъ, скоро увидишь какъ неправильно поступала съ такимъ, которой хотѣлъ быть
"Не льстивымъ твоимъ другомъ.
"Госпожа Жевкесъ о тебѣ приказъ имѣетъ, и ежели будетъ поступать строжее, нежели ты надѣялась, сноси себѣ пеняя, и знай, что сама привлекла къ себѣ все то своимъ дурачествомъ и не осторожными дѣлами."
О какъ я несчастлива! по что, лукавой, отважной, и не благодарной меня почитаютъ, зная что я ни какихъ намѣреній не имѣю, кромѣ, чтобъ сохранить мою добродѣтель, супротивляясь не справедливымъ ево нападкамъ. Какой я вымыслъ употребяла? Ево умъ къ затѣямъ и вымысламъ моево гораздо удобнѣе. Госпожа Жевкесъ ко мнѣ возвратясь, нашла меня утопающу въ слезахъ, и показалась мнѣ въ жалости не обыкновенной. Я зная, что отъ того часа надлежало быть мнѣ совершенно ей подвластной, и ежели разсержу, то будетъ хуже. Вижу теперь, я ей говорила, что мнѣ по несчастью моему лукавымъ умысламъ господина моево супротивлятся не возможно, то и надобно отдатся Божію изволенію, и приготовить себя терпѣть злые мученіи, но вы видите, что бѣдной господинъ Вилліамсъ погибаетъ, а я тому неповинная причина. Увы! какъ я сожалѣю, что онъ впалъ въ такую немилость для одной меня, я васъ увѣряю, что къ женидьбѣ ево я ему ни какой надежды не подавала, и не думаю чтобъ онъ меня о томъ просить сталъ, ежелибъ имѣлъ другое какое средство меня отсюда вывесть. Знаю подлинно, что собственная ево добродѣтель къ тому склонила, сжалясь, видя бѣдную дѣвку страдающую неповинно, ибо онъ знаетъ что я безъ всякой помощи. Я теперь одной у васъ милости прошу, увѣдомте ево о гнѣвѣ нашева господина, и о намѣреніи посадить ево въ темницу, подайте случай бѣдному человѣку укрытся отъ нещастія. Для господина нашева все равно хоть онъ удалится отсюда, или будетъ содержатся въ тюрмѣ, все уже помогать ему будетъ мнѣ не можно.
Просите отъ меня, она отвѣчала, все то, что въ моихъ силахъ, не нарушая должности моей и повѣренности, которую ко мнѣ имѣютъ, все съ радостію исполню, видя жалкое ваше съ обѣихъ сторонъ состояніе. Но переписки съ нимъ не только сама имѣть не хочу, да и васъ къ тому не допущу. Я хотѣла ей говорить о должности помогать въ бѣдахъ сущимъ, и избавлять гоненія неповинныхъ, и не дѣлать тово, что злобной тиранъ повелѣваетъ. Но она мнѣ молчать велѣла, увѣряя, что ничто ее принудить не можетъ измѣнить своему господину, а вамъ совѣтую чтобъ были вы спокойны, и оставили всѣ свои вымыслы пустые; а со мной поступать такъ, что бы я была вамъ другомъ, не подавая ни какой причины вамъ мнѣ не вѣрить, для тово, что я вѣрна своему господину. Надобно чтобъ странные замыслы у васъ съ Вилліамсомъ были, по тому, что оныя такъ далеко уже пошли, какъ онъ самъ признался. Сіе умножило мое безпокойство, предвижу, что за мной смотрѣть и беречь меня больше прежняго будутъ.
Когда ошибкой я ей говорила: удалось мнѣ прочитать письмо ваше, то позвольте мнѣ прочитать его еще разъ, да и до тѣхъ поръ, чтобъ я могла наизусть затвердить ево, пускай оно питаетъ во мнѣ злую печаль мою. Дай же мнѣ свое, она отвѣчала? Я тотчасъ отдала ей свое, а ее письмо взявъ съ позволенія ее списала копію, и приколовъ къ изголовію постели моей, сказала, вы всегда ево здѣсь увидите обмоченно моими слезами.
Она сказала мнѣ, что идетъ приказать ужинать готовить, и хочетъ не обходимо, чтобъ я ужинала съ нею. Я хотѣла отказать, но она показала видъ властительной надо мною, такъ что я не смѣла уже и отговорится; когда сошла въ залу, она взявъ меня за руку, и подвела къ преужасному чудовищу какова я никогда не видала. Вотъ господинъ Кольбрантъ она ему говорила: видитель нашу куклу? Станемъ старатся сколько намъ возможно чтобъ ей не было скучно. Онъ мнѣ поклонясь странно говорилъ: вы очень счасливы, что такой чесной и изрядной кавалеръ васъ любитъ. Я увидя его такъ испужалась, что чуть въ обморокъ не упала. Я вамъ любезные родители опишу и патретъ ево, вы увидите сами, было ли чево испужатся, а особливо вспомня порученную ему коммисію отъ господина.
Человкомъ ево называть нельзя: ибо онъ столь великъ какъ самой гигантъ, и гораздо выше Гендрика Мавлиджъ, которова вы знаете, что живетъ подлѣ васъ близко, сухъ и блѣденъ, плеча чрезвычайно широки, и назадъ высунулись, какъ рожны, рукъ такихъ большихъ и жиловатыхъ отъ роду не видала, глаза большіе кровавые, такъ какъ у быка, которой испужалъ меня, рѣсницы длинные, брови такъ повисли, что почти всѣ глаза закрыли, превеликіе и страшныя усы до самыхъ грудей висѣли, ротъ какъ челюсти львовы имѣлъ разтвореной, губы толстыя и синіе покрыты были пѣною, зубы желтыя и длинные изо рту ево торчали такъ какъ у кабана клыки, видъ имѣлъ свирѣпой, волосы чорные большіе и прямые, назади привязанъ былъ превеликой кошелекъ, на шеѣ галстукъ былъ черной и широкой, изъ подъ котораго виденъ былъ скотской кадыкъ, ноги подвязаны черными подвясками, а ступни ево были длинняе руки моей, и шпажища превеликая съ красной лентой.
Я испужалъ ее, онъ удивясь говорилъ, и хотѣлъ вонъ вытти; но госпожа Жевкесъ остатся ему приказала. Отужинавъ, я тотчасъ въ кабинетъ свой побѣжала, ибо не могу на сего, ужаснаго человѣка, и на толстую мою злодѣйку глядѣть спокоемъ, которая зная, какъ мнѣ горько, для пущаго мученія нарочно привела меня съ нимъ ужинать, въ чемъ ей и удалося, для тово, чтобъ я увидя ево ни о чемъ болѣе какъ о страшномъ семъ человѣкѣ, и о злобныхъ намѣреніяхъ моево господина не думала; и подлинно казалось, что они сотворены одинъ для другова. Какъ скоро я заснула, то и привидѣлось мнѣ, что они оба идутъ съ безчеловѣчнымъ предпріятіемъ сгубить меня, похитя мою непорочность, страхъ и ужасъ меня тотчасъ разбудили, и вскоча какъ бѣшаная, не сказанно испугала и злую Жевкесъ, расказывая ей сонъ свой, но она будучи наполнена злости и ненависти ко всѣмъ людямъ, только смѣялась, и говорила что все то чево я боюсь, также какъ сія мечта минется и послѣ мнѣ не будетъ страшно.
СЕРЕДА.
Бѣдной господинъ Вилліамсъ въ правду взятъ подъ караулъ и отвезенъ въ Станфортъ, и такъ вся моя на него надежда вдругъ изчезла. Сего честнаго человѣка простосердечіе и добрая совѣсть обѣихъ насъ погубила. Я довольно предвидѣла, что намъ ни минуты время терять было не надобно, зная свое состояніе и лукавство нашева господина. Но буди со мною Творецъ мой, святая Твоя воля! спаси бѣднаго Вилліамса въ бѣдахъ и гоненіи суща, ибо онъ былъ бы счастливъ, меня не зная.