Морально они давно уже умерли. Ещё год тому назад мамелюки сновали по Львову, посюсюкивали, похихикивали, болтали, декларировали и писали — писали без конца и меры, а сегодня никто, буквально никто не вспомнит о них тёплым словом. Забыли их, забыли их писанину. Из бандеровского живодёра не выйдет героя, из вилки лиры не сделаешь.
Нет, не писателями были курпиты, цуровские и мельники, и не литературой их книжонки. Это только мамелюки пера, добровольные штабные писаря одного из прусских полков, — полков, которым уже раз и навсегда пришёл конец и вместе с их живым инвентарём, желтоблакитными мамелюками.
Три года ужасов немецкой оккупации оставили глубокие следы в человеческой памяти. В воробьиную ночь, в болезненном видении, когда на сердце ложится тяжёлый, как скала, камень, людям мерещатся горящие города, всплывающие в крови дети, они одновременно видят самодовольные эсэсовские морды и людей — гиен, которые шарят среди трупов и пожарищ. Среди них они опознают мамелюков пера — по каиновой печати на их лбах. И тогда люди шепчут слова проклятья.
Наитягчайшего из наитягчайших.
1945
Перевёл В.Щепотев
КАРЬЕРА НА ЭКРАНЕ
Надо сказать, что Геббельс и его приспешники изрядно потрудились, чтобы доставить Международному Военному трибуналу достаточное количество доказательного материала против нацизма и нацистов. Один из таких документов невольного самообвинения мы рассматривали сегодня в течение целых четырёх часов. Это был монтаж из отрывков гитлеровской кинохроники, которая рисует зарождение, годы «расцвета» и месяцы гибели немецкого фашизма. Конечно, авторы фильма, среди которых была одна из любовниц Гитлера Ленни Рифенсталь, не думали и не гадали, что их детище будет со временем свидетельствовать против своих родителей, как не подозревал и Розенберг, что редактировавшийся им «Фелькишер беобахтер» станет одним из главных свидетелей обвинения на Нюрнбергском процессе.
Первые шаги Гитлера — мюнхенский путч. Люди в панике бегут по улицам, падают на мостовую, убитые или раненные фашистскими пулями. Это первые из будущих миллионов жертв самой кровавой реакции в истории человечества.
После водевильного заключения в тюрьме крикливый Адольф Гитлер с усиками шотландского терьера снова на свободе. Крупп фон Болен не даёт и не даст ему пропасть: мы снова видим Гитлера на трибуне, снова слышим его истерический лай. Перед нами с каждым разом всё чаще мелькают фигуры его прислужников. Их с каждым разом всё больше сравнительно с крохотной мюнхенской шайкой.
Мечты фашистских авантюристов перестают быть мечтами. Гитлер выходит из дворца президента Гинденбурга с назначением на пост рейхсканцлера в кармане. Геринг развалился в кресле председателя рейхстага. Мюнхенское сборище бандитов пришло в Германии к власти.
По улицам Берлина снуют автомашины со штурмовиками. С утра до вечера не утихает вой распоясавшихся погромщиков. В центре Берлина горят книги, горит разум и совесть Германии.
На экране передвигаются длинные колонны нацистских головорезов. В каждом кадре фильма назойливо лезет в глаза фашистская свастика. Бесконечные марши и демонстрации фашистских бандитов по разным поводам, в тысячах вариантов. Основным местом этих театрализованных зрелищ становится Нюрнберг, стены которого, покрытые средневековой плесенью, казались гитлеровцам наилучшим инкубатором «нового порядка» в Европе. На огромнейшем стадионе Гитлер ежегодно принимает парад своей орды. Постепенно штурмовики и лопатники из «организации Тодта» преобразуются в прусских гренадеров, а первое место, рядом с трибуной фюрера, занимают генералы. Ораторские судороги Гитлера с каждым разом больше и больше напоминают военный танец краснокожих. Теперь уже ни у кого не может быть сомнения, что этот шут готовит мировую войну.
Начинается игра с открытыми картами. Немецкие войска входят в Рейнскую область. Их гусиным шагом любуются нагитлеризованные жители Дюссельдорфа. На последующих кадрах усатые фельдфебели ломают шлагбаум на австрийской границе. Гитлеровские самолёты гудят над кружевом венской ратуши.
Мюнхен. Гитлер решительным движением перекраивает карту Чехословакии, а Геринг радостно потирает рука. Март 1938 года. Подлый фашистский наймит Гаха проходит вдоль выстроенного Гитлером почётного караула. Через несколько часов после этого немецкие танки мчатся по улицам онемевшей от неожиданности Праги, Теперь очередь за Клайпедой. Ещё один пограничный шлагбаум трещит под руками обмундированных колбасников.