Растерянный автор письма заканчивает его такими словами: «Я не вижу выхода из этого тупика. Всё это прежде всего является результатом двусмысленных и лицемерных методов английских властей, которые карают тюрьмой крестьянина за то, что он самовольно продал свинью… в феврале 1945 года, когда нами ещё правил Гитлер, а между тем кормят целые дивизии матёрых гитлеровцев. Вот почему в английской зоне немцы ругают Томми. Этот факт не опровергается тем, что те или иные проститутки ходят сейчас с Томми под ручку».
Я поднял голову. Мимо меня прошелестело прорезиненное пальто фрейлен Эдды:
— Грюс ди готт[6],— бросила она, закрывая за собой дверь.
— Интересный материал? — любезно спросил меня редактор и, не ожидая ответа, добавил: — У меня есть ещё один документ, который не в меньшей мере вас заинтересует…
Он достал из кармана листок бумаги, но, прежде чем показать его мне, подошёл к двери и заглянул в коридор.
— Прочитайте.
Это было одно из анонимных писем такого содержания: «Осуждённых на бельзенском процессе лучших немецких людей повесили. Но немецкая молодёжь отомстит за это. Жаль только, что перед приходом англичан не задушили газом всех этих заключённых. Мы проиграли войну из-за предателей. Теперь эти преступники ходят по белу свету и пишут в газетах. Но дрожите — вервольф не спит!»
Я был немного удивлён таинственным поведением редактора, потому что это письмо ничем не отличалось от предыдущих.
— Обратите внимание на букву «К». Она слегка наклонена вправо. Видите? Ещё одна деталь: под восклицательным знаком только полточки. А теперь попрошу вас пройти за мной в ту комнату.
Редактор заложил в машинку лист чистой бумаги и выбил на нём букву «К», потом восклицательный знак. Точка под восклицательным знаком была сломана под таким же углом, что и в анонимном письме.
— Теперь вы понимаете, почему мои нервы не всегда в порядке?
Я смотрел на клавиши машинки, по которым несколько минут назад бегали пальчики фрейлен Эдды.
— Я думаю, что вы сами усложняете дело…
Редактор вытащил из машинки лист и разорвал его на
мелкие части.
— А кто даст мне гарантию, что вместо неё не придёт худшая? Эта хоть старательно выполняет свои обязанности…
…Мы попрощались.
В нескольких километрах от города в моторе что-то подозрительно зашуршало. Шофёр остановил машину. Возле нас плакучая верба роняла обильные слёзы. Я взглянул вверх: на её ветвях, покрытых едва заметным в этой проклятой мгле кружевом зелени, я впервые в этом году увидел весну.
И меня с невиданной силой потянуло домой, на родину.
1946
Перевёл Н.Шевелев
ОСТРОВ ЧУДЕС
Около одиннадцати часов утра трудно перейти площадь, находящуюся перед мюнхенской ратушей. Недвижимая толпа заполняет тротуары и в торжественном молчании ждёт момента, когда на башне ратуши заиграют знаменитые куранты, когда на восьмидесятипятиметровой высоте начнётся турнир рыцарей и под музыку курантов бронзовые кавалеры закружатся в баварском танце. Ровно десять минут длится этот спектакль с концертом звонков и звоночков, и всё это время тысячеголовая человеческая масса ни на минуту не спускает глаз с башни, проклиная в душе голодных голубей, которые именно сейчас взмывают над площадью, закрывая серебристым облаком чудеса мюнхенской ратуши.
Наконец, спектакль окончен. Очарованная сказкой хитрого мастера, толпа расползается по закоулкам. Мюнхен возвращается к серой, оккупационной жизни, и действительность опять начинает напоминать людям о своих жестоких правах.
И в этом весьма невесёлом, наполовину разрушенном Мюнхене есть место, где эти права ни к чему не обязывают, это доподлинный остров чудес, остров и в переносном и в буквальном смысле этого слова. Его со всех сторон омывают зелёные и прозрачные, как кристалл, воды горной речушки Изар. На острове только одно сооружение: величественное железобетонное здание «Немецкого музея». Добавлю: бывшего музея, потому что то, что творится сегодня в его стенах и у его стен совершенно не пристало храму культуры…
Убедиться в этом нетрудно. Достаточно пройтись по набережной, которая отделяет здание от быстрых волн Изара. Она заполнена молодыми людьми в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Увидев их, вы инстинктивно снимаете с руки часы и прячете их в самый Глубокий карман.