Как же я его ненавижу.
Мы попрощались, и я принялась ждать. И ждать. Восемь часов. Девять.
И вот наконец почти в десять (еще чуть-чуть, и вступило бы традиционное правило родителей о запрете любых телефонных переговоров) раздался звонок. Я выждала около минуты, прежде чем взять трубку, при этом крича всем, кто подходил к телефону: «Не трогай!»
– Алло? – сказала я своим максимально скучающим голосом.
– Ага, Кэт, что тебе надо?
Он превзошел меня. Я была сбита с толку.
– Эм, я просто хотела задать тебе один вопрос.
Он промолчал. Полагаю, он ждал, пока я его озвучу.
– Почему ты себя так ведешь?
– Как? – сказал он все таким же безэмоциональным голосом.
– Будто бы я переехала твою собаку и убила всю семью? – я не планировала кидаться на него, но все шло не по плану.
– Ты скажи мне, – ответил он.
Я вздохнула и начала сначала.
– Ты не заметил, что был чрезвычайно груб ко мне?
Услышав эти слова, он рассмеялся. Что, конечно же, совсем меня не волновало.
– Разве мы не можем просто держаться подальше друг от друга? – спросила я. – Я не буду трогать тебя, и я была бы признательна, если бы ты не путался у меня под ногами, кидая в мою сторону злобные взгляды и нашептывая другим на ухо всякие гадости.
– Конечно, Кэт, как скажешь, - казалось, что прямо сейчас он собирается бросить трубку.
– Подожди.
– Что? – сказал он. Создавалось такое впечатление, что он вот-вот уснет.
Я не думала, что все зайдет так далеко. Он не придерживался сценария. Я не добилась ничего. Кроме того, что попросила его быть повежливее.
– Ты настоящий придурок, ты это знаешь?
– Спокойной ночи, Кэт. Спасибо, что позвонила.
И затем он сбросил.
Я даже не успела напомнить ему, что это он звонил мне.
Я ненавидела этого парня. Все шло просто отвратительно.
68
День 156, пятница, 23 января
Фаза II. Снова в строю.
Сегодня я снова пришла во всеоружии: голубой свитер, черные брюки, черные сапоги. И макияж.
Потому что это война.
Во время моего маленького эксперимента я поняла еще одну занятную вещь: то, как я одеваюсь и выгляжу, влияет на меня саму. Я становлюсь агрессивнее. Это дает мне заряд уверенности, которой обычно я лишена, ведь я привыкла чувствовать себя толстой и разбитой. Может, это и имела в виду Аманда, говоря, что у меня есть магия. И сила ее заключается в том, что она берет верх надо мной.
Ник одобрительно улыбнулся мне, как только я вошла в класс. Спасибо, Ник. С Мэттом я уже встречалась на лит-ре, и от моего взгляда не ускользнуло то, какой эффект это произвело на него.
Отлично.
После того как Ник бросил трубку, я задумалась. Задумалась о том, что я постоянно позволяла Мэтту занимать доминирующую позицию. Когда мы были детьми, он был тем, кто выбирал, чем мы будем заниматься. Я лишь следовала за ним в космический музей, планетарий, на фильм, который он хотел посмотреть. Конечно, мне безумно все это нравилось, но факт заключался в том, что у меня не было голоса.
Затем, когда я словила его на научной ярмарке, я подумала, что эти оковы пали. Но вчера ночью я осознала, все это время я ошибалась. Я все еще потакала ему. Он предал меня, а я, вместо того, чтобы дать ему отпор, сбежала и возненавидела нас обоих. Если бы в тот вечер я подошла к нему и высказала все, что я о нем думаю, если бы заставила сказать мне все это в лицо, сейчас бы я была совершенно другим человеком. Я была бы сильнее. Бесстрашнее.
Вместо этого я провела последние три с половиной года – уже почти четыре – делая все, чтобы держаться от него подальше. Я не могла ничего поделать с тем, что на протяжении многих лет мы ходили на одинаковые уроки. Издержки профессии. Но я всегда старалась садиться настолько далеко от него, насколько могла, я никогда не разговаривала с ним, исключая мою реакцию на его разного рода самодовольные и саркастические комментарии.
Я должна была вступить в бой. Мне не следовало прятаться. Я должна была встать с колен и с высоко поднятой головой показать всем, каким злым и лицемерным человеком он был. А вместо этого я предпочла отгородиться от всей этой ситуации, главным образом из-за того, что мне было стыдно. Но теперь я не стыжусь, теперь я выгляжу совершенно иначе.
Так что сегодня я убедилась, что выгляжу настолько шикарно, насколько могу (Аманда одобрила мой макияж) и перед уроком Мистера Физера – после того как Ник бросил мне эту лукавую маленькую улыбочку (ээх) – я подошла к Мэтту и сказала:
– Я хочу поговорить с тобой после урока.
Я не добавила «если ты не против» или «если у тебя, конечно, есть время». Ничего подобного. Я просто взяла и сказала о том, чего я хочу.
Мэтт даже не взглянул на меня.
– Зачем.
Учитывая наш вчерашний разговор, в этом не было ничего удивительного.
– Потому что я хочу прояснить все раз и навсегда.
Он взглянул на меня и прищурился, будто бы мы находились в эпицентре песчаной бури.
– Кэт, просто забудь об этом, – сказал он, проведя рукой по своим взлохмаченным волосам.
– Нет. Все это и так до неприличия затянулось.
Он снова перевел взгляд на стол и покачал головой, будто вся эта ситуация выжимала из него все соки. Но я стояла на своем.
– Я подожду тебя. Это займет пару минут. Думаю, это пережить ты сможешь.
Затем я развернулась и направилась к своему месту. Я даже не дала ему шанса поспорить.
Очко в пользу Кэт.
Конечно же, я не смогла поработать и минуты над своим проектом, мои мыли были заняты другим. Я планировала, что я ему скажу. Как я встану. Что я буду делать с руками: опустить или скрестить? В какой позе я буду выглядеть более грозно?
Мистер Физер напомнил нам, что в следующую пятницу мы должны представить ему финальные черновики. Будто бы я могла думать о школе на фоне последних событий. Мне нужно было абстрагироваться от всех отвлекающих факторов. А это значит, что встреча с Мэттом была просто необходима.
Я ждала его в коридоре. Первым вышел из класса Ник. Он в плотную подошел ко мне и прошептал:
– Почему ты такая жестокая? Как можно быть такой красивой?
Я не могла сдержать улыбку. Как жаль, что я не могла отдать ему свое сердце.
Затем вышел Мэтт. Рюкзак через плечо и угрюмое лицо. Все на месте.
– Не возражаешь немного пройтись? – Когда это вылетело из моих уст, я осознала, что я не должна была спрашивать его разрешения. Я должна была просто сказать "пошли", но было уже слишком поздно.
Он не сказал ни слова, просто последовал за мной. Пока все шло хорошо. Я хотела выйти из школы и перейти на другую сторону улицы, чтобы обеспечить нам немного конфиденциальности. Я не горжусь тем, что я собиралась сказать, поэтому я не хотела, чтобы нас кто-нибудь слышал.
Но Мэтт не собирался следовать моему плану. Как только мы вышли на свежий воздух, он остановился.
– Что.
– Чуть-чуть осталось, – показала на противоположенную сторону улицы. – Это займет не больше минуты.
Я позаботилась о том, чтобы держать спину ровно. Мои идеальные сапоги позволяли мне делать широкие, уверенные шаги. Я смотрела прямо перед собой. С виду я была гораздо уверенней, чем ощущала себя на самом деле. Но Мэтту об этом знать было не к чему.
Кажется, мы ждали зеленого сигнала светофора целую вечность. Я ждала, что он скажет «забудь об этом» и уйдет. Но он не сказал ни слова, он ждал, пока я возьму командование на себя.
– Сюда, – сказала, указывая в каком-то непонятном назначении. Он молчаливо шел за мной.
Когда мы, наконец, отошли от школы, я повернулась к нему.
– Ладно, тут сойдет.
На мне солнцезащитные очки, и я не собиралась снимать их. Это было частью моей стратегии. Он не должен был видеть мои глаза.
Я так же не могла видеть его, потому что он избегал прямых взглядов. Он волнуется. Хорошо.