– А как вы, тейкскалаанцы, выбираете имена?
– Числа – для удачи или качеств, которые желаешь своему ребенку, или из-за моды. «Три» – вечный любимчик, как и все однозначные числа; предположительно, Тройки основательны и изобретательны, как треугольник. Не падают, могут достичь вершин мысли и тому подобное. Когда человек выбирает «Тридцать Шесть», он просто корчит из себя разбогатевшего Горожанина – это глупо, но еще не так плохо. А плохо здесь «Внедорожный Тундровый Транспорт». Ну серьезно. О, кровь и солнце. Формально это допустимо – главное, взять неодушевленный предмет или архитектурный элемент, – но это так… Хорошие имена – это растения, цветы и природные явления. И слогов в них меньше.
До сих пор Махит еще не видела Три Саргасс такой эмоциональной, и становилось все труднее ее не полюбить. Она смешная. А Тридцать Шесть Внедорожный Тундровый Транспорт – еще смешней.
– Когда я учила язык, – тут же решилась поделиться она, предложить что-то в обмен на этот культурный факт – раз уж они работают сообща, то надо работать сообща, – нам задали притвориться, что у нас имена в тейкскалаанском стиле, и один мой одноклассник – из тех, кто экзамены сдает идеально, но говорит с ужасным акцентом, – назвался «2е Астероид». Иррациональное число. Считал себя умнее всех.
Три Саргасс задумалась, а потом прыснула.
– И не поспоришь, – сказала она. – Это же уморительно.
– Правда?
– Еще бы. Ты будто всю свою личность превращаешь в самокритичную шутку. Я бы купила роман от 2е Астероида – наверняка это была бы сатира.
Махит рассмеялась.
– Тому, о ком мы говорим, для сатиры не хватает утонченности, – сказала она. – Просто ужасный одноклассник.
– Похоже на то, – согласилась Три Саргасс, – зато они иногда случайно утонченные, а это еще лучше, – и передала следующую инфокарту, приступив к расшифровке новой задачки для Махит.
Весь вечер – работа. Работа, которая Махит давалась, к которой ее готовили, пусть даже отдельные случаи были слишком запутанными, тейкскалаанскими и требовали шифровальных умений Три Саргасс. На закате асекрета заказала им обоим мисочки пельменей с перченым мясом, залитых полуферментированным крем-соусом с добавкой красного масла – заверив Махит в ничтожно малой вероятности, что у нее на что-нибудь будет аллергия.
– Это иксуи, – объяснила она. – Мы этим младенцев кормим!
– Если я умру, на почту будет некому отвечать еще три месяца, так что себе же сделаешь хуже, – сказала Махит, наколов пельмень на вилку с двумя зубцами, которая прилагалась к еде. Стоило укусить, как пельмень лопнул во рту, пикантный и теплый. Красное масло оказалось прекрасной специей – достаточно острой, чтобы послевкусие держалось долго и заставляло задуматься о нейротоксическом эффекте, после чего растворялось в удовольствие. Внезапно она проголодалась. Не брала в рот ни крошки с самого прилета.
Было даже приятно видеть, что Три Саргасс набросилась на свою плошку иксуи с равным энтузиазмом. Махит помахала ей вилкой.
– Для младенцев это слишком вкусно, – сказала она.
Три Саргасс распахнула глаза в тейкскалаанской версии ухмылки.
– Еда для работы. Должна быть слишком вкусной, чтобы долго смаковать.
– И чтобы быстрее вернуться к работе?
– Вы правильно поняли.
Махит склонила голову набок.
– А ты из тех, кто работает все время, да?
– Так от нас требуют, госпожа посол.
– Пожалуйста, зови меня Махит. И уверена, есть культурные посредники, от которых куда меньше пользы.
Три Саргасс сидела практически с довольным видом.
– О, множество. Но «культурный посредник» – это только мое назначение. А моя работа – асекрета.
Разведка, протокол, тайны – и риторика. Если только не врала вся прочитанная литература о Городе.
– И что это за работа?
– Политика, – ответила Три Саргасс.
Достаточно тесно связано с литературой.
– Может, тогда расскажешь об этих визах для военного транспорта? – уже начала было Махит, как входная дверь издала мелодию, от которой Махит поморщилась, но Три Саргасс она вроде бы не показалась лишенной благозвучия.