Его глаза расширились:
– Ты не посмеешь!
– Какие сказки рассказывала тебе Сулесс? – Ксиван рассмеялась. – Она сказала, что я слаба? Она сказала тебе, что я нежна? Что я отнесусь к тебе мягче, потому что мои солдаты – женщины?
Талея расхохоталась. Как и остальные Отвергнутые.
– Мой муж, Ажен, однажды уничтожил целый клан, – продолжала Ксиван, – и я не могу не вспомнить, насколько эффективной оказалась эта тактика. После этого люди начали относиться к нему гораздо серьезнее. Ты добровольно вызываешься стать таким же примером? Люди многие годы будут шептаться о том, что случилось с кланом Форгурог.
Он вздрогнул. Талея заметила это и поняла, что он сломается задолго до того, как у Ксиван сдадут нервы. И она знала, что Ксиван тоже это заметила.
– Ты не знаешь, на что она способна! – выдохнул Мазагра. – Она наша богиня. Ты не можешь бросить вызов богине!
– Увидишь. – Ксиван встала и отошла в сторону.
Талея последовала за ней:
– Что ты собираешься делать с кланом?
Ксиван нахмурилась:
– У Ажена были такие планы на этих людей. Он хотел показать им путь, лучший, чем все это бессмысленное насилие, вся эта вера, что только сильный может править слабым. Он хотел, чтобы йорцы стали лучше тех варваров, за которых их принимает остальная часть Куура. И за это они его ненавидели.
– Да, Ваша Светлость. – У Талеи было собственное мнение о герцоге, но она держала его при себе. Возможно, когда-то, до того, как Сулесс вонзила в него свои когти, Ажен Каэн был другим. Вспоминая о муже, Ксиван вспоминала более молодого, более энергичного Ажена Каэна, но Талея никогда не знала такого герцога.
Но, возможно, она не давала ему настоящего шанса. Талея не всегда разбиралась в нюансах йорской культуры. С другой стороны, она не думала, что йорцы являются бо́льшими варварами, чем куурцы. Скорее в подобной забаве йорцы были лишь любителями.
Ксиван заметила выражение лица Талеи.
– Я опять разнылась, да?
Талея усмехнулась.
– Вовсе нет, Ваша Светлость. – Выражение ее лица стало серьезным. – Но что насчет клана?
Ксиван вздохнула.
– О, я полагаю, мы должны доказать, что йорцы правы. Править могут только сильные и только через страх. – Она презрительно махнула рукой. – Убейте всех мужчин. Отпустите женщин и детей, предупредив, что мы сделаем то же самое с любым кланом, который приютит Сучью Королеву. Пусть распространится слух об этом[29].
Желудок Талеи сжался. Она с самого начала знала, что ответ будет таков, но ей это не нравилось.
– Да, Ваша Светлость.
– О, не смотри на меня так. Я знаю, что ты этого не одобряешь. Я тоже этого не одобряю. Но, может быть, если мы убьем нескольких сейчас, позже умрет меньше.
Талея ничего не ответила.
Ксиван уставилась на нее:
– Покончим с этим.
– Я просто хочу, чтобы мы были лучше, чем все это. Лучше, чем Куурская империя. Ненавижу, когда мы поступаем одинаково – решаем свои проблемы острием меча. – Ровный, непоколебимый взгляд Ксиван заставил Талею вздернуть подбородок. – Я не хотела сказать, что вы плохо справляетесь с работой, Ваша Светлость.
– Не нужно на это намекать. Давай, скажи это. Так уж случилось, что это правда. Хотела бы я знать способ получше. – Ксиван расстегнула пояс с мечом и передала его Талее. – Подержи. От драки я проголодалась.
Талея молча перехватила перевязь с Уртанриэль. Она ненавидела эту проклятую штуковину, но также ценила честь нести ее, когда Ксиван не могла этого делать сама. Например, Ксиван не могла носить Убийцу Богов и питаться одновременно. Она не могла питаться, даже находясь рядом с Уртанриэль. Использовать магию рядом с мечом было невозможно, а то, как Ксиван пожирала души, подобно вампиру, вполне подходило под это определение.
Ксиван начала поворачиваться к вождю клана, несомненно выбрав его первым блюдом в меню, но потом остановилась.
– Ох. Э, Талея? Найди Релоса Вара. Он мне нужен.
– Да, Ваша Светлость. Прямо сейчас. – Талея поспешила прочь, благодарная, что Ксиван дала ей предлог, чтобы уйти до того, как начнется бойня.
4. Кортаэнская Пустошь
Кирин ухмыльнулся, когда Турвишар замолчал:
– Не смей, – сказал ему Турвишар.
– Я не сказал ни слова! – запротестовал Кирин. – И вообще я улыбался из-за меча.
Турвишар молча ждал продолжения.
– Когда я держал Уртанриэль в руках, она всегда была серебряной, а для Ксиван? Черной. Любопытно, тебе не кажется?
29
Для хорвешской женщины кажется нехарактерным щадить других женщин по какой-либо банальной причине. Конечно, она не сделала бы этого, если бы считала, что они нуждаются в защите. Гораздо более вероятно, что она играла на женоненавистнических взглядах Йора относительно святости материнства.