— А я думал, ты уже на полпути к Даруджистану, — сказал Харло Бьюку.
Тот отхлебнул из кружки.
— Не сразу узнал тебя, дружище. Давно не видел тебя таким чистеньким.
Харло натянуто рассмеялся.
— Мне подвернулась новая служба, вот я и остался, — пояснил Бьюк.
— Как можно быть таким ослом?! — сердито бросила ему Каменная. — И когда только ты уже поумнеешь, Бьюк? Все суешь голову в медвежьи капканы? И долго еще собираешься так развлекаться?
— Пока один из капканов не защелкнется, — ответил Бьюк, спокойно глядя в потемневшие от злости глаза женщины.
Он встал и выплеснул на землю остатки напитка:
— Спасибо тебе за чай… и за совет тоже спасибо, дружище Ворчун.
Кивнув на прощание Харло и Каменной, Бьюк зашагал к повозке Бошелена.
— Ну что, ловко он тебя осадил? — хмыкнул Ворчун, взглянув на Каменную.
— Дурень он непроходимый, — процедила стражница. — Как по мне, так ему не хватает женской руки. Причем очень не хватает.
— Хочешь выставить свою кандидатуру? — спросил Харло.
— Он такой красавчик, но зато характер скверный. У тебя же все обстоит ровно наоборот, обезьяна.
— Никак ты оценила мой характер? — Харло подмигнул Ворчуну. — Вот что, дорогая, может, еще раз сломаешь мне нос? Найдем хорошего целителя, кости заново срастутся, и моя физиономия будет как новенькая. Что скажешь, Каменная? И почему тебя не назвали Железной? Твое сердце представляется мне этаким цветком с железными лепестками. Но вдруг однажды произойдет чудо, — и лепестки раскроются для меня?
Стражница скорчила гримасу:
— Любая собака знает, что твой огромный двуручный меч — всего-навсего жалкая попытка восполнить кое-что другое, чего у тебя нет.
— В жизни не слышал от Харло таких поэтических сравнений, — заметил Ворчун. — «Железные лепестки сердца» — красиво сказано.
— Хватит уже языком трепать. Не бывает никаких железных лепестков. А сердце — не цветок, а просто большая красная мышца у человека в груди. Какой толк в бессмысленных сравнениях? Смотрю, ты ничуть не умнее Бьюка и Харло. Ну и в компанию я попала! Сплошные безмозглые идиоты с крепкими черепами.
— Увы, такой, видать, тебе уж выпал жребий, — ответил ей Ворчун. — На, выпей-ка лучше и согрейся. Горячий чай тебе не помешает.
Каменная взяла протянутую кружку. Харло и Ворчун старательно избегали глядеть друг на друга. Осушив половину содержимого кружки, женщина спросила:
— Ворчун, а о каком правосудии ты тут болтал с Бьюком, когда мы пришли? При чем тут маги и гильдия убийц? Куда еще этот остолоп вляпался?
«Маури милосердная, да она и взаправду тревожится о Бьюке», — подумал Ворчун.
Он подкинул в огонь еще несколько сухих навозных лепешек.
— Ну, в общем… есть у Бьюка… кое-какие подозрения. Мы с ним просто… рассуждали вслух, и не более того.
— Строишь из себя умного волка, а морда бычья. Тоже мне хитрец выискался! Выкладывай, что узнал.
Ворчун начал терять терпение. Каменная могла вывести из себя кого угодно.
— Позволь напомнить, что Бьюк выбрал в собеседники меня, а не тебя, красавица. Хочешь узнать, в чем дело, — иди и расспроси его сама, а ко мне не приставай.
— И пойду, чтоб тебе провалиться к Худу в задницу!
— Все равно вряд ли что узнаешь, — опрометчиво встрял Харло. — Даже если ты распахнешь свои очаровательные глазки и сделаешь бантиком розовые губки…
— Мои глаза и губы — это последнее, что ты увидишь, когда мой кинжал проткнет твою жестяную репу. Так и быть, перед смертью я тебя поцелую.
Густые брови Харло удивленно поднялись.
— Каменная, дорогая моя, я не ослышался? Ты сказала — «жестяную репу»? О, похоже, тебе тоже не чужды поэтические сравнения!
— Заткнись! Я сегодня не в настроении.
— А когда, радость моя, ты бываешь в настроении?
Каменная в ответ так зыркнула на бедного стражника, что он лишился дара речи.
— Мы все поняли, — ответил за товарища Ворчун.
Кособокая лачуга, пьяно привалившаяся к городской стене, представляла собой диковинное переплетение досок, растянутых воловьих шкур и ивовых прутьев, обмазанных глиной. Двор тонул в белой пыли, и из нее, словно скалы посреди пустыни, торчали обломки тыквенных сосудов, щепки и черепки. Над узкой дверью покачивались во влажном воздухе развешанные на бечевке куски деревянных карт, некогда лакированных, а теперь по большей части облупленных.
Быстрый Бен огляделся по сторонам и, убедившись, что в грязном переулке не было ни души, вошел во двор. Из хижины раздался странный звук, больше похожий на воронье карканье. Маг выпучил глаза и, шепотом выругавшись, потянулся к кожаной петле, которая была прибита на двери вместо ручки.