— Мне что, весь полк туда вести?
— Нет, конечно. Все там без надобности. Нужны только мы с тобой, Молоток и Штырь. Там что-то произошло… Нет, никто не погиб, но наше присутствие там необходимо. Это все, что мне известно. — (Паран нахмурился.) — Молоток со Штырем уже знают. Я послал за ними.
— Тогда пойду за лошадью.
Капитан повернулся и направился в сторону конюшни, стараясь не обращать внимания на обжигающую боль в животе. Он думал о том, что армия слишком уж задержалась в Крепи и горожанам это не по нраву. Поскольку Дуджека объявили вне закона, на помощь государства рассчитывать не приходилось, а без регулярного снабжения малазанцы продолжали исполнять неприглядную роль оккупантов.
Что касается завоеваний новых территорий, то в этом отношении Малазанская империя представляла собой хорошо отлаженный механизм, который не давал сбоев, ибо строился на простых, последовательных и действенных принципах. Захватив очередной город, имперская армия не задерживалась там дольше, чем того требовал переходный период, пока усмиряли последних недовольных и передавали бразды правления новым местным властям — послушным и скроенным на малазанский манер. Армию никогда не готовили к тому, чтобы брать на себя тяготы гражданского правления; для этого существовали местные и присланные империей чиновники. «Держите все нити в своих руках, и население будет вынуждено плясать под вашу дудку» — так говорил покойный император. Он свято верил в это правило. Что ж, Келланвед не ошибся; жизнь многократно подтвердила справедливость его слов. Даже Ласин, готовая заменить едва ли не все краеугольные камни, на которых стояла Малазанская империя, не посягнула на этот. Чтобы успешно дергать за ниточки, надо было, с одной стороны, твердо соблюдать установленные малазанцами законы, а с другой — взять под контроль так называемый черный рынок, который непременно существовал в любом городе. «Поскольку уничтожить черный рынок все равно невозможно, вы с первых же дней должны начать им управлять». Осуществление этой миссии Келланвед всегда возлагал на когтей.
«Но ведь в Крепи нет ни одного когтя, — думал Паран. — Нет ни одного малазанского чиновника. Да здесь весь рынок — черный, и мы не властны над ним. Это вообще чудо, что город еще как-то продолжает жить. А мы ведем себя так, будто не сегодня завтра в Крепь прибудет имперская поддержка. Хотя, разумеется, ничего такого мы не дождемся. Ох, если бы я хоть что-нибудь понимал в этой неразберихе!»
Не будь у них даруджистанского золота, армия Однорукого сейчас явно голодала бы. А там недалеко и до дезертирства. Кто-то попытался бы вернуться под крылышко Малазанской империи, скрыв, что служил у Дуджека, другие подались бы в наемники или в стражники торговых караванов. И боеспособная армия развалилась бы на глазах. Парану вспомнились слова, которые он в детстве слышал от наставника: «Ничто так не поддерживает преданность, как сытый желудок, и ничто так не способствует предательству, как урчание голодного живота».
На конюшне удивились, что усталый капитан вновь куда-то собрался, однако свежую лошадь нашли. Паран сел в седло и выехал за пределы казармы. Послеполуденный зной начал ослабевать. На улицах стали появляться местные жители. Правда, немногие отваживались проходить вблизи малазанских казарм. Стоило хоть немного замедлить шаг или задержаться глазами на этих строениях, и караульные были готовы вскинуть свои тяжелые боевые арбалеты, пружины которых они постоянно держали на взводе.
Малазанцы опасались не только людей. Они хорошо помнили, как несколько месяцев назад внезапное появление Пса Тени унесло жизнь двух десятков их товарищей. В памяти Парана сохранились лишь обрывки того страшного события. Гончую тогда удалось прогнать объединенными усилиями: в ход пошли магия Рваной Снасти и его собственный меч. Однако для солдат, несших в ту ночь караул, скука ночной вахты превратилась в кромешный ад. Теперь малазанцы начеку и уже не проявят подобной беспечности. Правда, Псы Тени в любом случае неуязвимы для простых мечей и арбалетных стрел, но солдат утешала мысль, что в таком случае они хотя бы погибнут в бою, а не как овцы на бойне.
Быстрый Бен, Молоток и Штырь — все трое верхом — поджидали капитана в тени, напротив ворот. Штыря Паран разглядывал с интересом, поскольку прежде видел его лишь мельком и толком еще не знал. Этот лысый коротышка, если верить тому, что о нем говорили, был мастером на все руки: и магом, и сапером одновременно. Штырь постоянно ходил с кисло-мрачным выражением лица, что не больно-то располагало к дружеским беседам, а исходившее от его одежды зловоние просто отпугивало. Штырь носил длинную, до колен, черно-серую власяницу, якобы сплетенную из волос его покойной матери. Паран искоса взглянул на странный наряд.