«Рваная Снасть сделала все, что смогла. Большего от нее и требовать нельзя. Ты получил желаемое, Скворец. Теперь она главенствует, а остальные подчиняются. Капитан Ганос Паран — дисциплинированный воин. Он выполнил приказ командора…»
Паран мысленно вернулся в кошмарный мир внутри Драгнипура, где сонмы плененных душ безостановочно тащили свой невообразимый груз. Он вспомнил дыру в днище повозки, откуда тянуло холодом пустоты и куда уходили цепи.
«Теперь я понял: повозка и есть тот самый портал, вход в Куральд Галейн — магический Путь Тьмы. Меч собирает души, чтобы залатать дыру, заделать брешь… А брешь настолько велика, что ей без конца требуются все новые и новые жертвы…»
Очередной приступ боли вынудил его застонать. Серебряная Лиса протянула руку и сочувственно коснулась его плеча.
Паран едва не отпрянул.
«Ох, ребята, зря вы на меня надеетесь. Боюсь, я здорово вас всех подведу…»
Глава пятая
Иссохший, встает он из праха
И мертвыми смотрит очами —
Бездонными ямами боли извечной.
Он служит магнитом:
Его притяженьем сбирается клан,
Из сна восстает, обретая забытую силу.
Пусть сгнило дотла его знамя,
Пусть трон — только груда костей
И призраки свиту его составляют…
Рог сбор протрубил,
И в предутренней мгле
Опять собирается войско
На битву, на битву…
Льда память
Им ярость в сраженье придаст.
Позади были два дня пути, семь лиг посреди нескончаемых туч пыли, а телаба госпожи Зависти выглядела так, словно бы ее только что достали из гардероба: ни пылинки, ни пятнышка. Ток-младший сорвал с лица задубевший платок и неторопливо скинул заплечный мешок. Раньше его угнетало зрелище бескрайней равнины, но после странствий по засыпанной пеплом вулканической пустыне однообразные травянистые просторы казались подарком судьбы.
Госпожа Зависть подошла и встала рядом.
— Ты думаешь, этот холм — подходящее место для ночлега? — осведомилась она. — Но оттуда мы будем видны как на ладони. Это не опасно? А вдруг здесь рыщут грабители?
— Грабители никогда не отличались особым умом, — ответил Ток. — Но даже самый безмозглый разбойник поостережется связываться с тремя сегулехами. И потом, на вершине холма всегда дует ветер, а значит, мы будем избавлены от докучливых комаров. Поверь мне: разбивать лагерь в низине — не лучшая затея.
— Я склоняюсь перед твоей мудростью, дозорный.
Ток огляделся по сторонам:
— Что-то не видать твоих четвероногих друзей.
— Да и твой костлявый спутник тоже куда-то запропастился. Думаешь, с ними могло что-то приключиться? — с некоторым беспокойством спросила женщина.
Ток в ответ лишь внимательно посмотрел на нее и промолчал. Госпожа Зависть передернула плечами и улыбнулась. Бывший вестовой Второй армии вновь повернулся к своей поклаже:
— Займусь-ка я шатрами.
— Я тебе еще вчера сказала, что для этого у меня есть сегулехи. Наше путешествие только началось. Мы с тобой попутчики, а тебя все время тянет занять положение слуги. Это что, излишняя скромность?
— А ты хочешь, чтобы я на закате вставал в величественную позу, подражая героям легенд?
— Не возражаю! — захлопала в ладоши госпожа Зависть.
— А я и не подозревал, что обязан развлекать тебя в пути.
— Ну вот, ты опять хочешь со мной поссориться. — Госпожа Зависть приблизилась к Току и коснулась его плеча своей почти невесомой рукой. — Прошу тебя, не сердись. Разве я могу поговорить о чем-нибудь интересном со своими слугами? Да и твой дружок Тлен не располагает к общению. Как взгляну на него, аж кровь в жилах стынет. Правда, мои милые зверюшки — почти само совершенство: внимательно слушают и никогда не перебивают. Но мне иногда хочется настоящей беседы, живой и умной. Пойми, Ток, в нынешнем путешествии нам не обойтись друг без друга. Так давай же найдем общий язык.
Ток-младший вперился своим единственным глазом в свернутые шатры. Он чувствовал, что Зависть ждет от него ответа.
— Прости, госпожа, но я едва ли гожусь для остроумной беседы. Я — солдат, и не более того.
«Да еще и вдобавок покрытый уродливыми боевыми шрамами: любой, кто посмотрит на меня, в ужасе отшатнется», — мысленно добавил он.
— В тебе говорит вовсе не скромность, а стремление обмануть меня, Ток. — Слова эти были произнесены с заметным оттенком недовольства. — Ты получил образование, гораздо более широкое и разностороннее, чем требуется тому, кто избрал карьеру солдата. Я слышала твои разговоры с т’лан имассом. С ним ты почему-то не пытаешься выставить себя исполнительным тупицей. Тогда откуда вдруг эта внезапная робость? Тебя что-то во мне пугает?