Конечно, встречается лавчонка, прикрытая циновкой, из-под которой торчат голые пятки продавца. Его товар — разноцветные верблюжата — не очень ходкий. Местным жителям, особенно беднякам, эта вещь совершенно не нужна. Бедняк тратит свои дирхамы на просо, сорго, изредка, в праздники, на мясо. В крайнем случае он выпьет чашечку зеленого мятного чая.
Писец, почесывая за ухом, рассеянно слушает сбивчивую речь клиента. Очень много тот говорит, а прошение нужно уложить на одной странице. Уплачено ведь только за нее. Писец ждет, когда устанет клиент, и в конце концов выразит свою мысль коротко и ясно.
В маленькой мечети на потертых ковриках молится несколько человек.
В переулке, сжатом высокими стенами, скромная вывеска «Палац-Каббай». Шагнув за порог ресторана, попадаешь в мир восточных сказок: фонтанчики, голубые стены, изразцовая плитка и, конечно, официанты в тюрбанах. Каждое блюдо подается на маленьком столике, прикрытом высоким, конусообразным колпаком. Пусть это будет кусочек хлеба. Но его несут торжественно и медленно в ярком, дорогом оформлении.
Чем не четырнадцатый век!
Однако не надо спешить с выводами. Представительницу туристской фирмы учтиво сопровождает хозяин ресторана. Всем ли гости довольны? Очень довольны… И солидная пожилая француженка улыбается нам.
Сказки нет… Есть деловой мир. Есть договоры и калькуляции. Есть деньги. На дирхамах стоит одна дата, на долларах и франках — другая. В этом только и разница.
Двадцатый век дает о себе знать и в переулках кустарей. Из слесарной мастерской выносят и грузят на машину школьные парты. Невиданная для древней Медины продукция.
Во Дворце правосудия нас встретил молодой араб, адвокат. Он только что снял традиционную мантию. Разгоряченный после выступления, он доказывал нам необходимость защиты прав человека.
Богатую, красивую страну, восьмое чудо света, как о ней пишут в туристских проспектах, раздирали на части португальцы, испанцы, французы. Прошлые века остались не только на монетах, но и в жизни арабских кварталов. Каждая новая школа, новая больница — уже большая победа.
В больнице для бедняков врачи теперь обязаны бесплатно дежурить один раз в месяц. Это тоже победа…
Успехи собираются значительные и мелкие, порой по крупице.
Кроме памятников старины, переулков Медины, лавочек кустарей Марокко предлагает знаменитые пляжи, протянувшиеся на добрую сотню километров вдоль Атлантического океана. Названия у пляжей экзотические: «Майами», «Гаити», «Анфа».
— В январе 1943 года, — сказал Ахмед Мухтар, — была прорвана блокада Ленинграда.
— Откуда вы знаете? — спросил я.
— Мой отец работал в порту… Он все знал, даже приносил газеты.
Старинная мягкая мебель, обитая цветастым шелком. Степенные служащие… Тишина. Отель гордится своей историей. За историю, разумеется, берут солидную плату с клиентов.
Здесь память о прошлом оценивается по-своему…
А на площади Москвы в Рабате, на Ленинградской улице в Касабланке мы встречали много школьников и студентов.
Мы познакомились с двадцатилетней Фатой. Девушка пока соблюдает старые обычаи, носит одежду древних времен, но в руках у нее были книги. Фата тоже учится. Она с удовольствием, приоткрыв лицо, сфотографировалась с нашими женщинами — учеными, преподавателями, врачами.
В переулках Медины мальчишки, отложив в сторону учебники, ухитряются играть в футбол. В тесном баре их отцы вслух читают газету. А кочевник-бербер, возвращаясь на скакуне из города, на полную мощь включил недавнюю покупку — транзистор. Кочевник внимательно слушает голос Рабата и далекие голоса мира.
Свет Алжира
Переулки на редкость тесные. Человеку нужно прижаться к стене, чтобы пропустить встречного. Бесконечные ступеньки постоянно меняют направление. Вот они круто полезли вверх. Почти над самой головой, оставляя только узкую щель, сходятся покосившиеся стены вторых этажей. Эти стены поддерживают подпорки. Через несколько метров ступеньки ныряют вниз. Следует внимательно смотреть под ноги. Достаточно влажной апельсиновой корки, и ты сорвешься.
В игрушечных двориках возвышаются могильные плиты. Между ними расстояние в двадцать сантиметров, чтобы только поставить ногу. В приплюснутой нише за старенькой занавеской покоится прах святого.
К некоторым домикам тянутся провода. Но в основном весь район с наступлением вечера погружается в темноту. Другая жизнь, другие обычаи и даже наречия. Касба… Когда-то житель этого района не имел права появляться в городе на центральных улицах.