В XVI веке предводителю испанских завоевателей Кортесу построили этот дворец. В XX веке мексиканский художник решил на холодных стенах воскресить картину порабощения народа.
Диего Ривера приступил к росписи вскоре после возвращения из Москвы, в 1929 году. Его не покидала мысль: на стенах дворца, своеобразного памятника завоевателям, раскрыть трагические события, вынести обвинение испанским захватчикам.
Верующие индейцы приняли Кортеса за доброго бога. Солдаты и даже кони заставляли трепетать индейцев, становиться на колени.
А дальше?..
Шпаги, плети, ружья, огонь и кровь.
Мы долго стояли перед одной фреской. На переднем плане — испанские конкистадоры. В руке одного из них раскаленный железный прут. Связанный индеец брошен на колени. Его клеймят, обращают в новую веру.
В центре росписи — небольшая группа завоевателей. Сосредоточенные лица склонились над сундуком. Подсчитываются захваченные богатства.
Это история порабощения.
Диего Ривера не остановился на этих картинах. В следующих залах фрески рассказывают о борьбе народа. Рождается символ. Художник рисует Эмильяно Сапату. А у ног национального героя — распластанное тело Кортеса.
Эти люди жили в разные эпохи. Но один из них олицетворяет Свободу, другой — Рабство.
В Соединенные Штаты Америки Диего Ривера прибыл по приглашению Общества изобразительных искусств Сан-Франциско. В эту поездку он взял с собой альбомы московских зарисовок. Художник принял предложение расписать сцену центрального зала радиостудии Рокфеллеровского центра.
В работе прославленному художнику не мешали, даже сквозь пальцы смотрели на его посещения рабочих районов, профсоюзных собраний, забастовок.
Художнику платили деньги — значит, он должен служить, выполнять волю именитых заказчиков, знать их вкус.
В центре фрески выросла огромная фигура рабочего. Справа от него — В. И. Ленин соединяет руки трудящихся разных стран, здесь же — демонстрация на Красной площади, колонна физкультурниц. Слева — пируют богачи, полицейские размахивают дубинками над головами бастующих. Эту последнюю сцену Ривера видел в США.
Скандал в Рокфеллеровском центре и уничтожение фресок подняли на ноги весь рабочий Нью-Йорк. На улицы вышли демонстранты. Испуганные хозяева поторопились оплатить работу, чтобы избавиться от художника.
Но Диего Ривера не уехал из США. На эти деньги он до 1934 года расписывал стены старого здания Рабочей школы… На фресках история и современность: линчевание негров, богачи, подсчитывающие прибыль…
А фрески, уничтоженные в Рокфеллеровском центре, художник позже восстановил в Мехико, в Институте изящных искусств.
Национальный дворец на площади Сокало, или, как ее официально называют, площади Конституции, — святыня для мексиканцев.
Расписывать стены дворца Диего Ривера начал в 1929 году. Работа шла с большими перерывами до 1950 года.
Первое впечатление от фресок — история. Бурная, насыщенная до предела событиями, бытовыми сценами, образами легендарных героев. Художник решает огромную тему в двух планах. Первый: крупные фигуры, каждая деталь конкретна, выписана точно. А над этими главными сценами — второй план, широкое пространство с мелкими фигурками людей за работой, на базарах, у подножия пирамид… Этот второй план дополняет основной рассказ, придает картине масштабность.
Центральная фреска посвящена именно борьбе, которая завершилась революцией 1910―1917 годов.
Что-то знакомое в стремительном порыве мексиканских борцов.
— Диего по утрам читал газеты, — говорит служитель, — он знал все о боях под Москвой, под Сталинградом, о подвиге Ленинграда. Диего гордился тем, что видел ваших солдат, рассказывал о них друзьям… Потом рисовал…
Правая фреска — о жизни индейцев до того дня, когда они еще не увидели корабля Колумба.
А левая…
Нет, художнику на этот раз не помешали выразить свои мысли о классовой борьбе пролетариата.
Диего Ривера не замыкается в рамках истории страны. Он думает о пути мирового пролетариата. Рабочий держит в руках том «Капитала», а Карл Маркс уверенно указывает ему путь на Город будущего.
Город будущего… Знакомая башня, увенчанная пятиконечной звездой. Богатые поля, величественные заводы.
Прижавшись к барьеру лестницы, мы продолжали рассматривать роспись. Кажется, сейчас пройдет минута, другая — и раздадутся знакомые удары курантов.
Фрески Диего Риверы не умеют молчать…