[119], комната 25 метров. Шикарных два окна, светлая, солнечная, для нас казалась это вообще сказочное что-то. А брат к тому времени женился, он с женой поехал туда, вот в эту комнату, потому что от лестницы, там была над лестницей — эту комнату убрали, там значит, все это, осталась вот эта двенадцатиметровая комната, ему досталась. Вот. А мы туда переехали и жили вот пока, значит, там… А потом еще капремонт был у нас еще один. Там уже. Нас переселили на Измайловский[120], над стрелой нас переселили, на втором этаже мы жили. А потом мы уже поменялись. Вот у меня двоюродный брат, вот этот тети Шурин сын младший Виталик, который в Тоболь-ске-то тоже жил, это вот художник Т.В.[121] Знаете его? Нет? Ну он довольно такой известный, ну он считается народным. Ну он умер в 57-м году. То есть в 57-м — в 97-м году. В 97-м году он умер. Закончил Академию художеств, потом преподавал одно время там даже, ну вот. Мастерская у него на Вяземском переулке была там. Все это… И он мне сказал, Верушка, — у нас был отец парализованный, лежал болел — и вот мы без ванны, без горячей воды, мыть его надо было в корыте, мы его с мамой мыли — в общем, было так трудно! Очень было трудно. Я просила дать хоть где-то, чтобы какие-то удобства были, в общем — нет, отказали. И когда вот был капремонт, вот я тогда ходила, что где-то вот… сказали, что вы вернетесь в свою. Но нам удалось как-то… потом у меня был в то время уже ребенок, дочка, и жить с маленьким ребенком вот так вот и… Короче говоря, устроили его в интернат. Так он был. А брат, он сказал: «Ты вставай на очередь в кооператив, я тебе, значит, деньги, вот когда дойдет, я тебе дам». Чтобы поменяться как-то, получить это… И когда мы… да, и я встала вот на городскую на Антоненко[122], это там вот в ЖСК на очередь, на проспекте Большевиков там дом строился. Вот. И, значит, когда мы уже… надо было… нет, еще не въехали сюда, обратно, с этого, с Измайловского, там был уже построен дом. Значит, он дал мне по тем временам две тысячи. Это было в 80-м году. Это были очень большие деньги тогда. Я внесла взнос первый, две с половиной тысячи, значит там две. Пятьсот рублей мы с мамой как-то сэкономили там все и внесли, и, значит, вот построен был взнос, то есть это дом, а тридцать три по проспекту Большевиков, где огромный, огромный магазин мебельный, у нас там, значит, была однокомнатная квартирка в кирпичном доме, с паркетом, с лоджией огромной, все. Мы там ее вылизали, все это привели в порядок и потом, значит, вот… жили мы — на Бронницкую вернулись обратно и стали менять. Менять. И поменяли мы вот на эту квартиру. И так вот мы переехали сюда и живем здесь. Меня здесь это… просто поразило вот обилие зелени, да, ну тогда это было — двадцать один год в этом году будет, как мы здесь живем. Но это было все равно так прекрасно. Вот я ездила по всему… потому что у нас там была коммунальная, у нас была комната, и еще подселили к нам других жильцов, семью. Значит, они оба закончили Финансово-экономический институт, там он преподавал, она работала где-то на заводе, на Васильевском. Вот. И нас уговорили меняться. Меняли-то однокомнатную и комнату. Вот в начале. Ну как-то вот все не устраивало: то место какое-то рядом с железной дорогой, то в Купчино где-то, в общем, все это. А потом, значит, вот мы с ними. Они развешивали везде объявления, сидели целыми вечерами до поздней ночи на телефонах. В течение года мы все-таки поменялись. Вот. Поменялись, а, значит, наша однокомнатная и эту как бы там трехкомнатная, ну у них было две смежные изолированные комнатки небольшие, а у нас была вот эта вот большая. Ну вот. Ну многие из-за лестницы отказывались, потому что лестница очень тяжелая. Потолки-то три тридцать, очень тяжело было, если пожилые люди, они не могли, конечно… Но, в общем, поменялись молодые, все разъехались вот. В общем, до сих пор живем так. Дети. И то радуемся, у нас это… такие закаты здесь у нас на запад как раз. Вот, в общем, довольны. Вот так вот. Родители умерли. Отец в 74-м, мама в 2000-м, 22 января, остались мы вот с дочкой, и вот она с мужем. Вот так вот втроем живем. Все, кажется, позади, и все помнится. Все помнится. Вот обычно как-то к старости… помнится, обычно, забываешь то, что было вчера, и помнишь то, что было 40–50 лет тому назад. Ну, в общем, я пока такая помню и то, что было вчера было, и то, конечно, очень помню. Очень, очень. Особенно даже вот первые дни войны, когда немцы же стали очень быстро продвигаться, просто неожиданно. И когда они стали летать уже над домами ночью, я помню, мама будит, что вот только не пугайтесь, не бойтесь, надо вот из дома выйти. Мы вышли из дома — потому что он бомбил железную дорогу, и тут же мог и в дом попасть, потому что это где-то тут рядом было. И под деревьями мы там прятались. Вот эта Поповка до войны была то, что сейчас вот курорт… как бы вот по Выборгской дороге[123], но там именно не деревня была, а туда… там дачи были правительственные, там дома были красивейшие, хоть и деревянные были, каменные были, церковь там была — потом там кинотеатр устроили. Вот уже когда закрыли все эти церкви. Больница, врачи там прекрасные были. То есть… у меня впечатление такое, что парк, там пихты в основном были, липы там, дубы даже были, росли. Деревья такие благородные. И у нас даже около дома эти пихты, пихты, потом это боярышник там. В общем, очень хорошо. Лес был прекрасный, туда ездили, и купаться было где, то есть так все это. А после войны приехали мы туда, почему-то, конечно, время 45-й, 46-й, наверное, в 46-м мы стали ездить да, уже туда, в лес как бы за ягодами, за грибами. Но мы когда приехали, вышли на этой станции. Там, конечно, ни вокзала, ни перрона ничего нет, на землю спрыгнули. Там домов не было, несколько кирпичных труб торчало. Все. Больше ничего не было. Лес был намного, на несколько километров вообще срезан был, как будто бритвой, а потом стояли… уже дальше, стояли стволики одни. Без веток, безо всего там, так вот, но время было голодное, есть надо было, карточки были. Вот и решили вот с соседями тоже вот, как вот знали раньше места, потому что было как-то принято так вот за грибами, за ягодами ходить. Поехали вот мама, там еще соседи поехали. И мы поехали, то есть пошли мы по шпалам в этот лес, дошли до леса с корзинками, потом свернули. Трава высоченная там же… и пошли мы, видимо, немецкая оборона там же была, немцы же стояли в Поповке. Потому что это место высокое. Колпино, а потом идет в гору все это… На сто метров примерно это поднималось, все это так вот было. Они же оттуда и обстреливали, мы даже потом видели вот эти пушки типа «Берты», «Большой Берты», как вот на Пулковских стояла, и там такие же стояли. Они… город просматривается еще так вот. Все видно. Исаакий[124], там все как на ладошке, потому что это все внизу, в болоте. И вот мы пошли по этим… такие немцы аккуратисты, у них были из таких стволиков мелких сделаны дорожки такие по этим… Уже и война кончилась, уже все это… Все это было цело. И трава вот такая, ну вот. Кругом, конечно, там блиндажи, окопы, все развороченное и трупы такие вот уже… каски, снаряды, пули и… то мы идем, идем, идем уткнемся склад какой-то боеприпасов. Вернемся, пойдем по другой дорожке. И вот эти красненькие тоже… Или написано по-немецки. Заминировано все было. Как они эти не подумали, что…? В общем, мы там блуждали, потом пошли. Они заблудились, пошли по траве просто. Трава вот так. Мама говорит: «Я пойду первая, потом, значит, за ней вы». Ребята, мы шли последние. Вот. Уже не до корзинок, ни до этого, выбраться бы куда-нибудь. Короче говоря, когда мы выбрались на шоссе вот это Московское там, сели на обочину, и вот тогда они побледнели. (Смеется.) Даже не думали, что выберемся все живые. После этого мы, конечно, туда перестали ездить, потому что там, даже когда мы туда ходили — мы слышали взрывы, потому что многие так — подкормиться чем-то, грибами там, ягодами. Правда, грибы мы уже не смотрели, а брусника вот такая была, как клюква. Вот. В общем, вот так вот. Потом-то мы ездили туда еще, когда уже разминировали. Вот. Там все равно пусто, пусто, пусто — ничего не узнаете. Даже откосы эти все срыты, все маленькие, низкие — как это раньше казалось все, это высоко там. Все другое. Вот так вот. А вот удивительно, конечно, память человеческая, вот сколько времени ни пройдет, да? А все равно это как будто сейчас. Вчера вот это там все это было. Ну было очень, конечно, страшно. В этот мы даже вот… когда жили у тети Лели здесь, на Восстания, там на Пушкинской потом стали работать бани вот эти. Баня. Пушкинские бани. И мы ходили туда мыться и погреться заодно, там и помыться, потому что мы как это… спали одетые. Чтобы — бежать-то некогда, там нам раздеться и все — так, одетые. Приляжем, потом все, даже и соседи спали на кухне все. На плите там кто где устроится, на столе там кто-то, на полу. Вместе, вместе потеплее все-таки. Ну вот. А там, значит, вот однажды мы мылись в бане, и тревога. А мылись — причем, ну это же был 42-й год, все истощенные, дистрофики — и мылись и мужчины, и женщины все. Потому что класс один работал, в который могли там подать воду, это горячую там и все, и не разобрать, потому что все дистрофики. Дистрофия такая, что… и никто не обращал просто и внимания. Все, все счастливы были, что вот воды набрал и моешься. Вот и когда была эта тревога, кто-то побежал одеваться, а многие и мы остались, куда мы побежим? Будем мыться. (Смеется.) Ну вот вымылись, намыли так хорошо. Ну вот один раз я почему-то это помню. Больше я не помню, чтобы мы ходили туда. Вот. Потом как-то весной мама с тетей Лелей, они поехали опять решили куда-то вот поехать в пригород, вот, может быть, в ту же Славянку где-то что-то поискать. В общем, они приехали и привезли хряпу какую-то, зеленые листья, вот тоже оставшиеся от… когда вот капусту снимают, а эти листья… там или кочерыжки. Вот тогда они просто вот эту хряпу насолили там, что-то там нарезали, и потом мы щи варили. вернуться
Из текста исключен точный адрес информантки: улица, дом, этаж.
вернуться
Имеется в виду Измаиловский проспект.
вернуться
Т.В. — фамилия и имя двоюродного брата информантки.
вернуться
Вероятно, речь идет о постановке на городскую очередь в Управлении жилищно-строительных кооперативов, располагавшемся в переулке Антоненко, д. 6.
вернуться
В данном случае имеется в виду станция Поповка, находившаяся под Колпино, в южном направлении от Ленинграда, которую информантка сравнивает с курортными местами Выборгского направления.